Были-не-были. Александр Колосов

пятом году обучения бурно проходит родительское собрание. Ведущий собрание педагог, краснея и смущаясь, объявляет родителям, что с этого года они будут отчислять будущих балерин по ряду критериев по независящим от них причинам. Родители на это оживленно реагируют, переживая за будущее своих детей. Ведь каждый из них желает увидеть свою дочь звездой кордебалета. Особенно в Большом. Одна настырная мамаша громко требует объяснить, по каким именно критериям будут отчислять. Ведь ее дочь исправно ходит на все занятия и прилежно занимается. Преподаватель, сгорая от стыда, сообщает во всеуслышание, что если, например, у ее дочери вырастит грудь четвертого размера, то они ее будут вынуждены отчислить, т.к. с такой грудью уже не потанцуешь. «Да если у нее грудь такого размера вырастит, мы ее и сами заберем,– удивляется мамаша,– С такой грудью она и сама устроится. Без всяких там танцев».

      Без черепов и эпатажа

      В молодости мой отец был весьма большим оригиналом и любил шокировать окружающих своим поведением и внешним видом. Носил бороду и усы, одевался в какое-то невообразимое рубище, в своей комнате в общежитии все стены, пол и потолок выкрасил в черный цвет и принимал гостей обязательно при свечах, держа на столе для окончательного шика настоящий человеческий череп. Ни встать, ни взять, а эдакий принц Датский, разыгрывающий спектакль перед неблагодарными зрителями под названием «меланхолия дульче мелодие», что в переводе на общедоступный язык означает всего лишь "меланхолия сердце мое пронзило". Среди его гостей была и моя будущая мать, женщина не только красивая, но и практичная, которая по достоинству оценила актерский потенциал отца и взяла над ним шефство. Перво-наперво, она велела ему побриться, потому-что борода и усы мешали ей с ним целоваться. А затем, шаг за шагом, переодела его в партикулярный костюм и заставила носить галстук, вернув в общество ординарных людей, для которых курица нужна, чтобы нести яйца, а не биться над проблемой, что первично – курица или яйцо. Когда же родился я, отцу уже ничего не оставалось, как смириться со своей судьбой, примерить на себя роль отца и так и прожить всю оставшуюся жизнь, благодаря мать за то, что она подарила ему сына и избавила от ложных иллюзий поменять этот мир. Мир и так достаточно хорош, чтобы в нем просто жить. Без черепов и эпатажа.

      Бессмертие

      Когда мы познакомились, он находился в состоянии полураспада: все человеческое в нем еще не до конца выгорело, – и остатки его личности влачили совершенно жалкое существование в компании из слов и алкоголя, потусторонние сюжеты проступали из него, словно золото парши, обличая его в саван из воспоминаний прежних его жизней, а он воровал сюжеты у всех своих собеседников, настоящих или мнимых, и размазывал их как масло по толстому слою рыхлого синтаксиса, пока не стал знаменитым. Теперь он, бронзовый, стоит на бульваре и голуби гадят ему на голову. Такова цена бессмертия.

      Бесы

      На кладбище порой случаются самые невероятные вещи: все-таки место