Мирянин. Какое существеннейшее отличие этого глубокого, трезвого, укорененного в глубинах Закона вечной Жизни, делания Церкви от разных бескровно-мертвых, захватывающих лишь изменчивую и ненадежную оболочку человека, теорий фурьеризма, сен-симонизма, и от кроваво-«живых» теорий наших дней… Если первые теории суть идолы, требующие заклания души человеческой, то вторые требуют и заклания тел… «Князь мира сего», стремящийся подражать Царю Миров, также требует всецелостности служения ему, и если человек отвергнет истинную всецелостность белого христианства, его душа неминуемо пойдет дорогой всецелостности служения духу мертвому и темному. Этот дух – о, как я это познал на своем маленьком жизненном опыте – требует галерного, египетского служения себе, и не успокаивается на меньшем. А человечество этого не видит. Оно действительно пресно, в своей культуре. Осоляет историю земли, истинно, только малое стадо Белой Церкви Христовой. О, как далека она от грызущихся христиан! Как нужно всем беречь память об этом Стаде, охранять даже память о Белой Церкви – от растления.
Ведь она, эта белизна духа, есть сердце мира! Мир ею – космически – дышит… совсем не подозревая этого. Я еще до встречи с вами думал об «Истории Церкви» и пришел к мысли, что «история» эта есть, в сущности, только – проповедь Истины Христовой в мире – разнесение огня Жизни – и – организация соединения и защиты этих зажженных душ от духа тьмы, похоти и злобы… А учебники нашей современной «церковной истории» не этому нас учили и не это в нас воспитывали. В этих учебниках я никогда ничего не находил, кроме интриг и внешних факторов. И не удивительно, что общество церковное просто не знает своей Церкви и не знает, что делать ему в мире «христианского». Одни христиане кидаются в благотворительность, другие в искусство, третьи в религиозное