Он почти оделся, суховат, подтянут, лицо рубленое. Уже не помню, кто кого перебил в разговоре – он меня или я его… По своей привычке, дурной и неистребимой, я дополнил его ответ кому-то.
Слово за слово – познакомились. Из бани шагали уже вместе. Дошли до локалки и договорились встретиться через часик – он пригласил меня на чай. Место у него было не ахти. Слишком узкий «проходняк», отсутствие тех мини-удобств, которые отличают «бывалого зека» от новичка-первохода. Но каждая мелочь находилась именно там, где занимала меньше всего места, была под рукой. Он быстро приладил кусок специально вырезанной фанерки под импровизированный столик. Пока «бульбулятор» грел воду, приготовил пару бутербродов (недавняя дачка), словом, создал ту подчеркнуто гостевую, но вместе с тем непринужденную обстановку, при которой так неспешно, сама по себе течет беседа и чуть-чуть оттаивает зековская душа.
Мы почти ровесники: мне – 55, ему – 59. Позади – жизнь. Впереди – неизвестность. Посередке – зона строгого режима. Есть о чем поговорить… Он – полковник ГРУ. Когда начал перечислять свои награды, то золотой профиль вождя с двух одноименных орденов и багровые знамена засветились в полумраке «проходняка» неуместным кремлевско – рубиновым цветом. Отдел «Д». Диверсии…
Передо мной, вернее, рядом со мной сидел один из тех, о которых так мало знают, но охотно и много говорят и втайне завидуют. Он побывал там, где когда-то бывал и я. Правда, функции были разными… Я представлял идеологию «победившего развитого социализма» во всем ее мишурном блеске, он – своими методами, предписанными ему не носящими погон генералами, «убеждал» в преимуществах той идеологии, которую нес я… Да, нам было о чем поговорить, что вспомнить и чего лучше не вспоминать…
Мы часто встречались. Кофе – у меня, чай – у него и разговоры, разговоры, разговоры… Нет, разумеется, он не вел дневники. Абсурд! Люди его специальности, возраста и склада характера дневников не ведут. Это занятие для изнасилованных гуманитарным образованием, экспансивно эмансипированных студенточек. Его дневник (скорее, «почасовик» – он помнил все не по дням – это само собой, он помнил все по часам и минутам) был нестираемым и запаролированным хард-диском в безотказном мозговом компьютере.
Но я его таки дожал! А, может, ему просто надоело искать отговорки и отказывать мне. А может, его устроила предложенная мною форма художественно-документального детектива, который я уговорил его написать. От него – факты, реальные события, в которых – непременное условие – он участвовал лично. От меня – «бордюрчики, орнаменты»