Он вздохнул и протянул к еноту руку, проверяя реакцию животного. Енот отскочил назад, насколько позволяла цепь, ещё больше выгнулся, встав боком к противнику, и снова устрашающе «затринькал».
– Как же тебе помочь? – пробормотал Артём сам себе, покопался в рюкзаке, вынул пачку печений и бросил одно еноту.
Опасливо косясь на человека, енот медленно поднял печеньку, осторожно, но цепко взял её обеими передними лапками, больше похожими на крошечные человеческие ручонки, обнюхал угощенье и, не сводя глаз с противника, откусил.
Печенье его потрясло! В восторге, уже почти позабыв о человеке, он отдался таинственной стихии вкуса, и, молниеносно работая челюстью, сгрыз угощение.
Артём поднялся, огляделся и нашёл вполне подходящую палку, которой безопасно для рук можно было надавить на пружину. Провозившись минут десять, он освободил енота, и тот грязной тенью шмыгнул в заросли тростника и растворился в них.
Артём оглядел тростник, осмотрелся вокруг – зверь ушёл восвояси.
Артём же восвояси уйти пока не мог. Собственных «своясей» в этом мире он не имел никогда, а жить среди людей, в полной мере завися от них, но чувствуя их ненависть к себе и ненавидя в ответ, больше не мог.
Он вздохнул, уселся на сухую глинистую кочку, достал смартфон и «побродил» пальцем по электронной карте.
За несколько дней или около того можно было выйти к морю. У Артёма не было опыта хождения по лесу в поисках самого себя, поэтому он не знал, с какой скоростью это делается, и когда путь этот выведет его к морю. И уж тем более, к пониманию того, как жить дальше.
Внутренняя боль, похожая по ощущению на спицу, воткнутую в сердце откуда-то снизу, из-под ребра, и поэтому достающая прямиком до мозга через грудину и горло, притупилась, одрябла. Но радости от того не прибавилось, как не прибавляется её после удаления зуба, хоть и немеет уязвленная плоть.
Артём медленно поднялся, ещё раз огляделся. Нужно идти. Всё равно куда, лишь бы найти выход и понять.
ВАКУУМ
Он пробрался сквозь тростниковые заросли, и ему открылся пологий разлив, плавно вдающийся в быстротечную, юркую речушку, влекущуюся по дну каменистой промоины.
Артём решил следовать вдоль реки по просохшей линии её вешнего дна, в бездождие казавшейся пространным каменистым берегом.
И он побрёл бессмысленно и устало.
Время от времени он присаживался на валуны или останки павших деревьев, принесённые сюда половодьем, и так сидел, бездумно разглядывая биомассу под ногами или однообразное каменье мёртвого речного дна.
Теперь ему казалось, что, разжав какую-то внутреннюю пружину, он высвободил живущее в нём горе, которое обессиливало душу.
И, не видя жизни перед собою, он брёл бесцельно, не замечая окружающего и не выбирая направления, не подкрепляясь, а только похлёбывая воду из бутылки.
К