Нет, мне на самом деле не нравится, подумал я. То есть я не понимаю, что я чувствую. Когда я в комнате, то испытываю некоторое удовольствие, но я не уверен, что оно мое. Я ответил ей маленьким поникшим «ага».
На третий раз я все понял.
Это не было еще полным, абсолютным пониманием того, какова моя природа и что это значит. Но разом прояснило всю ситуацию. Бени в какой-то момент протянул мне маленький бинокль.
– Можно подглядывать за соседями, – сказал он.
Он дал мне его, и я направил бинокль на окна домов на другой стороне улицы. Большинство окон были закрыты, занавески опущены, но я подумал, что из другой комнаты можно посмотреть на задворки, там окна часто не занавешивают.
– Из другой комнаты можно посмотреть на задворки, там окна часто не занавешивают, – сказал Бени.
Я поднял бинокль и посмотрел на дома, стоявшие чуть подальше. Однажды я видел, как мужик в трусах сидит на балконе, подумал я.
– Однажды я видел, как мужик в трусах сидит на балконе, – сказал Бени.
Я опустил бинокль и изумленно посмотрел на него. Он подумал, что я восторгаюсь его смелостью, но на самом деле я удивился, что услышал предложение внутри себя до того, как он его произнес. Он лоснился от удовольствия, и я не мог не задуматься, сказать ли ему, что однажды ночью я встал с кровати пописать, на обратном пути взял бинокль, посмотрел на улицу и увидел в одном далеком окне, как некто направил пистолет на свою жену.
Бени приблизился ко мне с горящими глазами:
– А знаешь, что я еще видел?
– Человека с пистолетом?
Он остановился, сбитый с толку. Как это возможно? У нас обоих есть бинокль?
– И у тебя тоже есть… – начал он, но я уже бежал оттуда, понимая и не понимая, просто не хотел больше находиться там, хотел убежать, завернуться в толстый слой пустоты.
Тогда впервые наступила ясность. Первые симптомы расползлись, как пятнышко проказы, распухли, как рана, которую расчесывают, прорвались, как течь, которую никто не собирается устранять, пока я не начал слышать мысли как сейчас. Мое детство перевернулось с ног на голову в доме Бени Липкина.
Как выглядит детство читателя мыслей? Не так уж и плохо на самом деле, если не появляться в толпе людей. Мы заблаговременно поселились в небольшом поселке, наш дом стоял на самом его краю, так что в основном мне ничего не мешало. Мама достаточно рано поняла, что со мной происходит, поверила моим рассказам, крепко обняла меня и начала обучать на дому. Чтение и письмо, счет, английский язык, история. Она достала где-то школьную программу, купила нужные книжки и даже иногда давала мне домашние задания. В классе, состоящем из одного ученика, без помех (и без переменок) и под пристальным надзором мамы я очень быстро продвигался по учебным материалам.
Мы с мамой проводили дома долгие часы вдвоем, но большую часть времени – порознь. Я сидел в своей комнате, учился, читал, смотрел телевизор