Не звоните Вивиан. Анабелла Саммерс

открывает его бабушка и говорит, что они спешат, но, мол, подарок пусть ваш Саша подарит. Иду к нему в комнату, в дверь не стучусь, какое там чувство такта в десять лет? А он сидит на своем диванчике и ревет. Тогда я и понял, что Лешка уже совсем не Лешка… Кладу рядом с ним коробку эту в бумаге оберточной и, испуганный, спрашиваю: «Лех, ты че ревешь, ты же пацан?!» А он давай реветь еще больше. «Уйди, – говорит, – уйди! И никому не рассказывай». – «Конечно, не расскажу, мы же друзья, – отвечаю. – Помнишь, ты хотел конструктор? Робота? Я тебе принес. С днем рождения». Он резко успокоился, смотрит на эту коробку, берет и рвет бумагу, которая аж влажной стала от его слез. «Точно, робот! Спасибо, Сань. Может, вечером придешь, соберем вместе? Если я дома буду, конечно». – «А где ты можешь быть, как не дома?» – спрашиваю…

      Друг резко прерывает повествование и поднимает на меня глаза. Конечно, я догадываюсь, в чем дело, но лишь киваю, подталкиваю его на продолжение.

      – «В больнице, – говорит Лешка. – У меня мама болеет». Мне десять лет, Ви, я понятия не имею, что такое рак, в СССР по телевизору о таком не говорили. «Так бы сразу и сказал. А когда выписывают?» – спрашиваю я. «Никогда, она скоро там умрет» – отвечает Леха, все рукава уже в соплях, я ничего не понимаю, бабка его в коридоре кричит, что пора… «Как умрет?» – только и могу спросить. А он мне: «Так. У нее рак». А я давай ржать, Ви… Ты представляешь? Смеюсь, говорю: «Какой рак, ты чего, такого не существует». Он выбежал из комнаты и во двор умчался. А мы с отцом ушли. Я еще долго не мог понять, что такого сказал, почему он так разозлился, я же ему робота подарил, а он, неблагодарный, убежал! Ужас, как стыдно-то…

      Я смотрю на Сашу и не могу поверить, что этот глупый мальчик из его рассказа – это он.

      – А… дальше? Ты с ним сейчас общаешься?

      Саша смотрит куда-то в стену и раз двадцать отрицательно мотает головой.

      – Я его с того раза не видел. Они с бабушкой продали квартиру и уехали из Подмосковья куда-то в Краснодар, где теплее. Искал его в соцсетях, когда только появились, – тщетно.

      – Может быть, вместе поищем? Сейчас столько возможностей, только…

      – Нет, Ви, не. Не-а. – Саша поджимает губы и запивает свой рассказ уже остывшим американо. – Умер Лешка. В одиннадцатом году. Подрался с кем-то, такой он вырос, неуправляемый. Представляешь, бабушка его еще жива. Созванивался с ней, она и рассказала. – Я смотрю на смеющихся людей за столиками вокруг, и к горлу начинает подкатывать тошнота. Я отказываюсь верить в эту жуткую историю, в это киношное стечение обстоятельств, в это… – Поэтому я и стал онкологом. Врачом я еще с детства хотел стать, не могу объяснить, почему. А вот специальность выбрал, чтобы судьба таких вот Лешек была не трагичной, а… нормальной. Этого же никому не пожелаешь, особенно в десять лет!

      – Да, да… – соглашаюсь я.

      – Ну, ты понимаешь.

      Я снова соглашаюсь, не совсем уяснив себе значение этой ремарки.

      Немного расстраиваюсь,