Биография Адольфа Эйхмана многократно воспроизведена многими исследователями и им самим[15] – понятно, с различной степенью достоверности. Однако есть моменты, явления в его биографии, которые можно рассматривать как непреложные факты. Здесь я попытаюсь, следуя основным событиям в его жизни, отметить личностные черты, которые проявились в тот или иной период и в связи с конкретными событиями, аккумулируясь в целостную характеристику персонажа. Естественным фоном его личности, т. е. той сценой, на которой раскрывались те или иные его индивидуальные качества, является во многом его так называемая профессиональная деятельность на ниве смерти.
Можно разделить информацию, которую предоставил сам Эйхман, на два периода: «до» и «после». Первый такой материал опубликовал журнал «LIFE» в ноябре – декабре 1960 года[16], а именно примерно через полгода после похищения Эйхмана из Аргентины израильтянами. Это была исповедь – признание Эйхмана, в котором он описал свою жизнь того периода, когда он служил в СС в главном управлении имперской безопасности в тайной государственной полиции рейха (гестапо) в отделе IV B4. Эйхман дал в Аргентине в 1957 году интервью работавшему во время Второй мировой войны в отделе пропаганды Третьего рейха голландскому журналисту Виллему Сассену [Willem Sassen], который впоследствии и продал его текст журналу «LIFE». По-видимому, журнал либо опубликовал только часть, либо журналист передал только часть материала интервью. Однако статья в журнале выглядит, возможно, сокращённой, но вполне завершённой.
Огромное число источников изучила Беттина Штангнет. По её свидетельству только в конце девяностых годов в нескольких архивах появились доступные исследователям аргентинские заметки Эйхмана, стенограммы и записи с исправлениями, сделанными рукой Эйхмана, которые вместе с интервью Виллема Сассена в общей сложности насчитывают более 1300 страниц.
Расшифровки магнитофонных лент мемуаров Эйхмана в полном объёме были опубликованы только в 2018 году.[17]
Ниже я буду опираться на документальные свидетельства различных исследователей и собственные свидетельства Эйхмана в попытке растолковать не только то, что он хотел донести, наверное, до будущих читателей как своё завещание, но и то, что его сочинения говорят о нём самом. Здесь меня в меньшей степени интересует фактологическая сторона тех или иных событий. В большей степени представляют интерес те психологические характеристики Эйхмана, которые проступают