– А потом?
– А потом, когда поймешь, что устал висеть, и руки разгибаются – разгибай руки, но только медленно, медленно. Резко не спрыгивай, а опускайся плавно. Настолько плавно, насколько сможешь. Понял?
Упражнение показалось ему простым – ну повисеть, подумаешь, делов-то.
– Понял, конечно. А зачем это нужно?
– Говорят, полезно, – сказал Кореец загадочно и улыбнулся. – Ты, главное, считай про себя – один, два, три. Чтобы каждый следующий раз провисеть хотя бы на один счет больше. Пока держишься – считаешь, про себя считай, не вслух, дыхание не сбивай, потом пока опускаешься, разгибая руки, – продолжай считать и, когда уже совсем спрыгнешь, тогда запомни результат и до следующего раза.
– А сейчас пошли заниматься, домашнее задание потом делать будешь.
Когда он вернулся домой, ему казалось, что прошла целая вечность. Все его тело болело. Для отработки техники Кореец обзавелся палкой и периодически стучал по нему – когда он по его мнению допускал ошибки, объясняя это тем, что легкие удары полезны, и вроде бы ему не было больно – но сейчас, когда он стянул с себя грязную и потную майку, ему показалось, что его тело превратилось в сплошной синяк. Очень болели предплечья – Кореец учил его защищаться и имитировал удары нападающих с помощью все той же палки, и объяснял, что при правильно поставленном защитном блоке не должно быть больно, потому что удар нападающего обязательно потеряет свою энергию и погасится.
Видимо, он все делал неправильно – при каждом следующем блоке руки болели все сильней и сильней, а Кореец бил и бил – сверху, снизу, сбоку – а он ставил верхний, нижний и боковой блоки, изнутри и снаружи – все пытаясь погасить энергию ударов, и ему казалось, что он никогда не научится. В какой-то момент пришло ощущение, что все, он больше не может, но сказать об этом почему-то было невозможно, и он продолжал, стиснув зубы, и через некоторое время забывал о том, что совсем недавно не мог пошевельнуть рукой.
Перед возвращением он подошел к липе и провел ладонью по еще недавно свежему слому на стволе. Это место уже потемнело и не так явно бросалось в глаза. Он еще раз удивился невозможному – и не смог сформулировать собственные мысли, да у него и не осталось ни мыслей, ни эмоций – только удовлетворение от того, что он смог выдержать бешеный темп занятий, навязанный Корейцем.
Ему казалось, что Кореец специально пытается измотать его, задать темп, которого он не выдержит. Он подумал о том, что не знает, чему его учит Кореец – и правильной ли технике – но это уже было неважно. Ему было неважно чему он учится, он наслаждался самим процессом, ранее ему неведомым, он прислушивался к боли в своем теле и знал, что он обязательно выдержит – даже если все это – изощренное издевательство над ним, а никакая не учеба.
Его желание научиться драться притупилось и сейчас он учился чему-то, чему он сам не мог дать названия. Даже лица его обидчиков размылись в памяти, он лишь мельком вспомнил о них тогда, когда они опять пришли