– Вот, достал в этот раз оливковое масло! – пропел Радмир, добряк-купец, который был больше всех заинтересован в том, чтобы столичные корабли причаливали к ним без опасностей.
– Ого! – одобрил Гаэтано. – Да тут и мне на салат будет!
– Именно так и думал, любезный! Именно так! Со дня на день мы ждем, ты знаешь, корабль, который заберет нашу июльскую партию фруктов и овощей. Я уже скупил все у крестьян, мои погреба и закрома ломятся. Ох, как нужно сбыть все это дело скорее! Дай бог кораблю попутного ветра и огня твоего славнейшего маяка! Чтобы и ночью море было видно, как днем!
– Уж не переживай, мой друг, – ответил любезностью на любезность Гаэтано и похлопал того по плечу, – я позабочусь о том, чтобы ни одна мошка не скрылась над этими водами!
– Вот и хорошо, вот и хорошо! – запел успокоенный купец. – А что твоя женушка, как ее здоровье?
– Яната?
– Янатушка, Янатушка, она самая!
Гаэтано развел руками. Горькие думы сели на его чело.
– Не видел ее с самого утра. Мы как проснулись вместе, так и умудрились поссориться.
– Как? – удивился возмущенный Радмир. – Она не показывалась на глаза больше?
– Да сбежала куда-то…
– И вы позволяете себе такую роскошь? Да у меня бы все дело давно разорилось, если бы моя Розанна так вела себя! Я же пока хожу по крестьянам, закупаюсь, она следит за всеми приходными книгами, ведет учет и прочее. И за малыми смотрит! Вздумала бы она еще у меня шалости!
– А вы разве не ругаетесь? – протянул Гаэтано.
– Не ругаемся? – рассмеялся купец. – Да дня без этого не проходит.
– Я бы хотел ни дня больше не ругаться…
– А мне иногда кажется, что ей доставляет удовольствие, чтобы я обругал. А уж если приложу как следует – так аж пищит от радости!
Гаэтано недоверчиво покосился.
– Я никогда не поднимал на Янату и руки. И в мыслях такого не было.
– А зря! Вот и разбаловали! Но, любезный, надеюсь, ваши сердечные дела не отразятся на вашей главной работе?
– О, не беспокойтесь! Будьте спокойны!
Купец подмигнул ему: «Дескать, ну ты, брат, даешь, конечно!» И, развернувшись, бодрым шагом, насвистывая веселую песенку, отправился по своим делам. Гаэтано посмотрел ему минуту вслед и, взяв принесенные купцом припасы, отправился на маяк. По дороге от лавочки, возле которой он встречался с Радмиром, моряк зашел в гости к сестре жены.
– Любушка! Ты дома? – прокричал он, когда отворил дверь в широкую переднюю. Пахнуло свечами, которые жгли накануне ночью. Обстановка была хоть и не богатая, но хватало всего и на скамьях, и на крючках. – Опять вчера не спали допоздна?
С криками «дядя, дядя» к нему вылетели двое белобрысых мальчуганов лет восьми. Они обняли его каждый за свою ногу и смотрели улыбающимися глазами. Только самый недогадливый не прочитал бы в этих взглядах вопроса: