Бог оставил ей детей от нелюбимых мужчин и отнял Бонни, которая была ей дороже остальных, наверное, для того чтобы она смогла искупить свою вину перед их отцами. Да, ей следует больше любить своих детей!
Мелани! Вот бы кто утешил ее сейчас, вот бы куда она убежала – в невзрачный домик с плоской крышей. Ах, если бы только Мелани сидела сейчас там за своим вышиванием. Скарлетт уткнулась бы ей в колени и рыдала, рыдала… Мелани, Мелани! Воспоминания вереницей потянулись одно за другим. Убийство янки, тушение пожара, тяжелая изнурительная работа в поместье во время войны, эта нелепая скандальная история с Эшли и ее последствия, тяжелая болезнь, связанная с потерей ребенка…, и за всем этим постоянное присутствие Мелани, взгляд ее преданных, кротких глаз. Даже в свой последний, предсмертный час этот взгляд оставался таким же чистым и преданным, только затуманенным предсмертной пеленой и исполненным мольбой о помощи, помощи к подруге, которой она доверяла всю жизнь и теперь поручала ей на попечение свое самое большое сокровище – единственного сына.
– Спи спокойно, моя дорогая, он получит все, что ты хотела – в порыве преданности подумала Скарлетт.
Мне сейчас уже следует решить, как подготовить Бо к поступлению в Гарвард. Я найму ему лучших учителей, какие только есть в Атланте. Слава Богу, я богата и могу себе это позволить! При жизни Мелани не приняла бы ее помощи и отказывая себе во всем, наняла бы учителей для Бо. А ей, Скарлетт, это ничего не стоит, она так богата, что даже не заметит потери этих денег.
Богата! – А ведь это Ретт сделал ее такой богатой, ведь это его деньгами сорит она направо и налево. А ее собственного дохода с салуна и магазина едва хватило бы, чтобы покрыть самую малую часть своих нынешних расходов.
– Но ведь теперь… Скарлетт оторопела, и мысли об учителях мгновенно улетучились у нее из головы, внезапно вытесненные ужасным прозрением. – Теперь у них такие отношения! Господи! И как это раньше не пришло ей в голову?! Что же… Как же ей теперь быть?!
Прозрение, которое снизошло на нее, всколыхнуло уязвленную природную гордость и ее ирландская кровь запульсировала в висках.
Не может она пользоваться его деньгами, когда у них такие отношения! Эта мысль была настолько очевидной, и в то же время страшной для Скарлетт, познавшей нужду и не умеющей спокойно относиться к денежным потерям. Она была как удар хлыста, как раскат грома среди ясного неба, но жесткой и бескомпромиссной.
Нет, она, конечно, может пользоваться его деньгами по праву жены, но их фактически уже не связывают брачные узы, они, собственно говоря, чужие люди теперь! Скарлетт снова посмотрела на портрет Бонни.
– У меня даже нет его ребенка! – в отчаянье произнесла она. – Брать же деньги у Ретта для себя и своих детей при таком положении вещей, унизительно! Она не должна этого делать! Она, Скарлетт «О» Хара, не станет принимать подаяний!
И тут в голову Скарлетт пришла другая, более страшная мысль. А вдруг Ретт захочет снова жениться?