Утром он заявил Мэгги, что непременно обязан что-то сделать, чтобы помочь парням, – например, постараться добыть больше информации о жертвах Коко.
– Вот это дело! – откликнулась Мэгги.
К чему все эти вопросы и ответы?
К тому, что они следуют один за другим, ровненько, по прямой. Они есть верное направление и выход. И помогают мне думать.
А о чем тут думать?
Как всегда – о крахе надежд. О бегущей девушке.
Ты вообразил, что она существовала на самом деле?
Именно. Я воображаю, что она была реальной.
Ну, а о чем еще есть смысл подумать?
О самом близком мне – Коко. И сейчас больше, чем когда-либо.
Почему же именно сейчас?
Потому что он вернулся. Потому что я, кажется, видел его. Нет, я точно видел его.
Ты вообразил, что видел его?
Это одно и то же.
Как он выглядел?
Он был похож на танцующую тень. Он был похож на смерть.
Он явился тебе во сне?
Он явился мне – если это верное слово – прямо на улице. Смерть явилась мне на улице, как явилась и девушка. Оглушительный шум сопровождал появление девушки, обычный шум улицы, мирской шум окружал тень. Он был с ног до головы покрыт, хотя и невидимо, кровью других людей. Девушка, которую видел лишь я один, была покрыта собственной кровью. Оба буквально источали одно и то же всеохватывающее чувство.
Что же за чувство такое?
Такое чувство, будто мы лишь в малейшей степени имеем возможность влиять на важнейшие сюжеты наших судеб. Хэл Эстергаз из «Расчлененного». Девушка бежит поговорить со мной, она охвачена ужасом и отчаянием, она бежит ко мне из пропасти и тьмы, она выбрала меня. Потому что я выбрал Хэла Эстергаза и потому что я выбрал Нэта Бисли. Не сейчас, говорит она, не сейчас. История еще не закончилась.
Почему Хэл Эстергаз покончил с собой?
Потому что не осилил бремя того, что лишь начал познавать.
Это туда уносит тебя твое воображение?
Если его ничто не сдерживает.
Ты очень испугался, когда увидел девушку?
Я благословил ее.
13. Коко
Как только самолет взлетит, Коко тоже начнет свое путешествие.
Коко знал одно: все путешествия – это путешествие в вечности. Под крылом тридцать тысяч футов, часы крутят время назад, свет и тьма, день и ночь легко меняются местами.
«Когда стемнеет, – подумал Коко, – можно будет прильнуть к маленькому окошку и, если ты готов, если твоя душа уже наполовину окунулась в вечность, ты сможешь разглядеть, как из черноты к тебе склонился