Шагов через двадцать ход раздвоился. Первое ответвление потянулось в тыл, в ту сторону, где располагались склад и штаб батальона. Второе через пробитую в фундаменте дыру нырнуло в подвал большого дома, под которым нашла временное пристанище третья рота.
Трэджан отодвинул термоизоляционный полог, за ним второй, ткань негромко зашуршала. Роберт шагнул в полумрак и почувствовал, что оказался в тепле. На ходу закинул автомат за спину и снял надоевшие перчатки.
В подвале царила полутьма, осветительные блоки напоминали заблудившихся светляков. Рядами лежали завернувшиеся в спальные мешки солдаты, в одном из углов, судя по негромким возгласам, играли в карты.
– А вот я тебя козырем! – бухтел кто-то густым басом.
– Ничего, свои шесть все равно возьму, – отвечал ему хриплый, простуженный тенор. – На-ка, выкуси…
– О, смотри, а этот не спит, – с удивлением заметил Трэджан.
Пятачок, отведенный их отделению, выглядел пустынным. Около стены лежал похрапывающий сержант, ему в унисон сопел Кампински. Шриван сидел, поджав ноги, и старательно давил сенсоры небольшого инфофона.
– Опять жене письмо пишет, – вздохнул Трэджан. – Как там – дорогая Екатерина Матвеевна…
Еще при знакомстве с Лангтоном Роберт с изумлением узнал, что тот, работая дизайнером, много лет собирал древние, снятые на пленку фильмы и слыл знатоком искусства двадцатого века.
– Опять твои шуточки, – Шриван поднял голову, – я же говорил, что жену мою зовут не Екатерина, а Гита.
– Да знаю я, знаю, елки-палки. – Трэджан проказливо улыбнулся.
Ясно было, что ему просто нравится дразнить индуса.
Роберт поставил автомат к стенке, снял шлем и принялся стаскивать с себя бронекостюм. Избавился от наплечников, пластин с предплечий и перешел к застежкам, держащим грудную броню.
– Ну что, закусим, чем Единый послал? – спросил Трэджан, успевший расстаться с броней и оставшийся в комбинезоне.
– Не поминай имя его всуе! – строго заметил Шриван, оторвавшийся на мгновение от письма.
Роберт усмехнулся, а Трэджан наставительно заметил:
– Разве это имя? Так, воинское звание. И вообще, не отвлекайся, а то напишешь чего-нибудь не то своей Екатерине, в смысле, Гите Матвеевне.
Шриван сердито сверкнул глазами.
Пока Роберт снимал броню, Трэджан вытащил из рюкзака две яркие, как елочные игрушки, банки консервов. Ловким движением вскрыл одну за другой, раздалось шипение, повалил пар.
В подвале было тепло лишь по сравнению с царящим снаружи морозом.
– Что там? – спросил Роберт. – Курятина, сомий хвост?
– Ни то ни другое, – ответил Трэджан, вытаскивая ложку. – Просто еда. Не худший вариант, по-моему.
Роберт жевал, рассеянно глядя на стену, на ползающие по ней тени, размытые и нечеткие. Мысли бродили далеко в прошлом, возвращались в те года, когда молодой полицейский и не думал, что станет солдатом…
– Вот и