– За что, Маэстро? – взор затуманился, ноги слабели, – Я не могу поверить… – едва слышно простонала Маргарита. Джон резко выдернул меч и вовремя подхватил девушку:
– Дурёха, зачем ты полезла? – прохрипел он, и его взгляд, и его голос были словно чужими. – Ты ведь это не серьёзно, правда? – Маргарита посмотрела на него своими прекрасными глазами, – Я не верю. Посмотри – это мы. Ты не можешь так поступить с нами. Ты наш друг, ты не мог нас предать. Это же не ты… Ты, ведь не хотел этого…
Маргарита посмотрела на мужа – в его глазах была боль… Но, и блондин не собирался просить пощады.
Было видно, что Джон решил поиграть… Он не спешил, атаковал вяло, давал белокурому свободу передвижения. Глаза Джона блестели по-кошачьи, а с губ не сходила ухмылка…
Кошки-мышки продолжались…
Девушка с удивлением отметила, что у светловолосого прекрасные навыки. Фехтовал он не в первый раз… Движения были чёткими, спокойными и грациозными, он не красовался, не старался делать эффектных трюков… хотя, конечно, единственной его задачей на тот момент было выжить, что очень непросто, если дерёшься с самим Ямой.
А тому, похоже, игра надоела. Он нещадно рубил, и у парня еле хватало сил удержать меч. Искры летели.
Его меч с раздражающим лязгом, режущим по всем слуховым рецепторам до тошноты, скрестился с мечом Маргариты. Натиск был настолько силён, что девушке пришлось удерживать меч обеими руками:
– Прошу, перестань! Это не честно! Я не могу сражаться с тобой! – шептала она пересохшими губами.
Ему гораздо легче было бы убить себя, но постоянно мучивший вопрос – «за что?».
Хотел ли он услышать на него ответ?
Его охватывало настоящее безумие, чему сейчас он был даже рад – лишиться рассудка и ничего не помнить и не знать, иначе это просто доведет его до последней черты:
– Да кто бы говорил о чести! Скажешь, ты честно со мной поступила? Или у меня на лбу написано «идиот»?! Я же любил тебя больше жизни, черт возьми, почему, собственно, «любил» – я же и сейчас тебя бесконечно люблю, – он говорил, точно выплевывая каждое из слов, – и мне сейчас так больно… так, если бы ты вскрыла мне вены и оставила медленно истекать кровью. Неужели, все твои признания и клятвы были лживы? Вся твоя любовь была ложью?
– Как ты мог поверить разным слухам? – Маргарита всё ещё надеялась воззвать к его разуму, прорвавшись сквозь пелену отчаяния и боли, – Как ты мог позволить ревности ослепить себя?! Я была не права, признаюсь, но и ты должен понять…
– Хватит! Замолчи! – заорал, до хрипоты надрывая связки, – Ничего не хочу слушать! Я УЖЕ НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДОЛЖЕН! За что ты так со мной? Знаешь, кто ты? Даже говорить не хочу, – нет, лживые её глаза не увидят его мук и его слез.
– Я не позволю