Но в стекло постучали ногтем, я посмотрела, не вставая, и обалдела:
– Примавэра?..
Байрон толкнул дверь от себя.
Мамавера наклонилась и посмотрела на нас так, что мы оба перестали дышать.
– Я тут шла, шла, вы не уезжаете. Что можно делать в автомобиле на набережной? Я увидела аптеку и вдруг подумала... – маму трясло, она даже заикалась. – Я подумала... вы уже сблизились? Отвечайте немедленно: у вас уже все было, да?!
Она вцепилась в плечо Байрона.
– Имей в виду! – мама погрозила пальцем, ее подбородок дрожал. – Она несовершеннолетняя! Я тебя привлеку! Я на тебя... заявление напишу. А вот это... Это – тебе! – в меня полетели маленькие коробочки.
Три штуки. Я села, все еще ничего не понимая.
Байрон вышел, обошел маму и сел за руль. Мама прошлась туда-сюда у машины и села ко мне на заднее сиденье.
– Что это? – спросила я, прижимая коробочки к груди.
– Тесты на беременность! – громко объявила мама.
– Три штуки? – шепотом спросила я.
– Чтобы все было точно! Тебя тошнит по утрам? Тошнит! Тебя раньше никогда не тошнило! Ты, правда, срыгивала до шести месяцев, но это делают все младенцы. Тебя никогда не укачивало в транспорте, ты всегда была хорошей девочкой, послушной... доброй... – она закрыла лицо ладонями.
Байрон молча протянул назад уже знакомый мне платок. Мама от души в него высморкалась и зловредно заметила:
– Я все равно на тебя заявление напишу. О совращении... малолетней! Вот проверим дома тесты и сразу же напишу! Я тебя посажу! Пока ты совсем не поломал жизнь моей девочке!
– Не успеешь, – заметила я. – На днях мне стукнет шестнадцать.
– Нелогично будет, – поддержал меня и Байрон. – Если Текила беременна, жениться надо, а не судиться.
– Я согласна! – крикнула я до того, как мама открыла рот.
Мы сидели тихо минут десять. Потом мама начала возиться в сумочке, достала уже знакомую мне фляжку и потрясла ее. Пусто.
Байрон внимательно посмотрел на нее в зеркало, открыл бардачок, достал початую бутылку коньяка и стопку пластмассовых стаканчиков в упаковке.
– Добить меня решили, да? Давайте, навалитесь дружно и весело... – мама выковыряла стаканчик и подставила его Байрону. – Что у тебя там еще есть? Парочка заряженных шприцев?
– Это коньяк отца, – сказал Байрон, наливая. – Французский.
Я смотрю, как мама пьет, и прошу:
– А мне шприц, пожалуйста.
Мама с хрустом мнет стаканчик и кричит:
– Прекрати свои издевательства!
– А ты прекрати пить! – кричу я в ответ.
Байрон нажал на клаксон. Мы с мамой замолчали.
– Я опаздываю на важную встречу, – сказал Байрон. – Давайте подброшу вас домой, а потом подъеду. Часа через два.
Мама смотрела в окно и молчала.
– Поехали, – тронула я ее за рукав пальто. – За два часа мы успеем поругаться и помириться, после того как я разберусь с тестами.
– Он не приедет, – сказала мама через