Я был уверен, что в зале, где мы догнали их, матросы надолго не задержатся – отдышатся, перевяжут раны, а больше им там делать нечего. На самом же деле они не появлялись так долго, что я решил, будто мы упустили их: они ведь вполне могли вернуться назад, к месту схватки, или свернуть в какой-нибудь не замеченный нами боковой коридор, да еще наверняка долго спорили, прежде чем отправиться в путь.
Так ли, иначе, в конце концов, они появились. Я, предостерегая Зака, приложил палец к губам, но, кажется, надобности в этом не было никакой. Как только все пятеро, пройдя мимо, удалились от кладовой элей на пятьдесят, если не больше, мы крадучись выскользнули в коридор.
Разумеется, предсказать, долго ли нам придется красться за ними, пока Пурн не окажется в самом хвосте (и окажется ли последним вообще), я не мог и в самом худшем случае приготовился, целиком положившись на нашу храбрость и их страхи, выдернуть его из середины процессии.
Однако фортуна приняла нашу сторону: вскоре Пурн поотстал от товарищей на пару-другую шагов. Унаследовав трон Автарха, я нередко водил войска в атаку на северном фронте и теперь, притворившись, будто возглавляю точно такую же атаку сейчас, заорал состоявшим из одного только Зака полчищам:
– Пандуры, за мной!
Размахивая оружием, мы, словно головной отряд целой армии, бросились на матросов, и те дружно, все как один, пустились бежать.
Пурна я рассчитывал, по возможности оберегая обожженную руку, взять со спины, но Зак избавил меня от хлопот. Прыжок, долгий-долгий полет, и мой товарищ сбил бегущего с ног ударом плеча под колени, а мне осталось лишь приставить острие кинжала к его горлу. В глазах Пурна отразился ужас, и отнюдь не напрасный – с ним я, вытянув из него все, что удастся, намеревался покончить.
На протяжении вдоха-другого мы, замерев, вслушивались в удалявшийся топот четырех пар ног. Зак, выхвативший нож из ножен на поясе Пурна, стоял над ним с клинками в обеих руках, испепеляя поверженного моряка крайне недружелюбным взглядом из-под кустистых бровей.
– Побежишь, умрешь на месте, – шепнул я Пурну. – Отвечай честно, и тогда, может, еще поживешь. Бинты на руке откуда? Где кисть повредил?
Пусть даже лежащий навзничь с моим кинжалом у горла, Пурн смерил меня взглядом, полным презрения. Взгляд этот мне был прекрасно знаком: сколько раз на моих глазах ломали таких молодчиков…
– Возиться с тобой мне недосуг, – сказал я, кольнув его кинжалом ровно настолько, чтоб пустить кровь. – Не станешь отвечать, так и скажи: прирежу тебя, и делу конец.
– В схватке с рыскунами. Ты сам там был и все видел. Ну да, не отрицаю, бросился на тебя. Так и есть. Думал, ты тоже из них. В компании с этим рыскуном, – пояснил он, покосившись на Зака, – тебя всякий бы за ихнего принял. Но на тебе ж ни царапины, ни синяка…
– …как сказал удав кролику. Подобными присказками один мой знакомый постоянно сыпал, а звали