– Sch… (Шш…)
Девочка повторила:
– Sch… (Шш…)
– Schm… (Шшм…) – учительница пошла чуть дальше в подсказке.
– Schm… (Шшм…) – внимательно глядя в глаза преподавателю, вновь продублировала Катя.
– Schmehrzehn! Kopfschmehrzehn! Und ich habe Kopfschmehrzehn! (Головная боль! Головная боль! И у меня головная боль), – хлопнув ладонью по столу, выпалила требуемый ответ фрау Розенвальд.
– Ja, ja, Kopfschmehrzehn (Да, да, головная боль), – как бы спохватившись и соглашаясь с учителем, вторила девочка.
Софья Аркадьевна тяжело выдохнула:
– Setzdichhin, meinegroßenKopfschmehrzehn (Садись, моя большая головная боль), – закончила урок немецкого педагог и устало махнула рукой.
* * *
Подарок, так подарок!
Юная именинница, недавно проснувшаяся, с помощью сестёр собрала волосы в хвостик на бок, надела лёгкий сарафанчик и в ярко-жёлтых туфлях на высоких каблуках со шнурками, завязанными по голени, вышла из дома, спустилась по лестнице и с жёлтым же шариком в руках направилась под нарядно украшенный навес, где её ждала семья.
«С днём рожденья! Анфиса, тебе уже восемь! Поздравляем! Какие туфли у тебя нарядные! Светины? Ты такая же большая, как она? Ей-то – двадцать».
Поздравления сыпались со всех сторон.
«Это тебе, – вперёд выступила Катя, средняя сестра, вручила младшенькой пакеты с подарками и заговорщицки посоветовала: – А теперь садись на стул, закрывай глаза и считай до десяти».
Мама, бабушка, Света и Катя начали нараспев хором: «Раз, два, три…» Отец отсутствовал, но на счёт «пять» калитка веранды отворилась, и он появился, неся в руках корзинку.
«Анфиса, открывай глаза, смотри!»
Радостные крики потревожили утреннюю умиротворённость: «Утятки! Какие лапочки! Пушистики хорошенькие!» – «Здорово, да?»
Пудель, крутившийся здесь же, поднялся на задние лапы, сложил смешно передние и, стоя так и балансируя, пытался рассмотреть: «Что же это находится в корзинке?»
«Пойдём, Анфиса, папа им прудик приготовил, посмотрим, как они плавают!»
Семья перешла на задний двор. Там в выкопанной ямке размещалась вровень с землёй детская ванночка для купания, на две третьих заполненная водой. Анфиса поставила корзинку на землю; из неё тут же попытался выпрыгнуть серенький с жёлтой грудкой утёнок. Девочка подхватила его: «Назову тебя Лимоном!» – и аккуратно опустила в воду. Серенький, сделав круг, смешно гребя лапками, шустро выскочил из искусственного прудика. Его вновь отправили в воду, правда, уже не одного, а со вторым утенком чёрно-жёлтого оперения, который отчаянно пищал. Парочка пересекла ванночку и выбралась на землю на противоположной стороне.
«А эта, громко кричащая, пусть будет Пуговкой», – определилась именинница (впоследствии так и оказалось: чёрная с жёлтым была уточкой, другой, серенький – селезнем). Утят поймали и незамедлительно отправили в плавание.
«Нельзя им столько купаться, слышишь, Анфиса,