Священник молитвенно сложил руки, опустил глаза и ласково улыбнулся:
– Чем могу помочь, сын мой?
– Я думал, что вы интендант… – пролепетал Билл.
– Так оно и есть, сын мой, и это не единственное бремя, которое мне приходится влачить на своих слабых плечах. В столь тяжкие времена спрос на священников невелик. Зато офицеры-интенданты нарасхват. Служу по мере сил…
Он смиренно склонил голову.
– Но кто вы на самом деле? Священник, иногда выполняющий функции интенданта, или интендант – и по совместительству священник?
– Это тайна, сын мой. Существует множество тайн, коих лучше не касаться. Однако я вижу, что тебя что-то гнетет. Позволь спросить, сын мой, веруешь ли ты?
– Во что?
– Именно это я и хочу от тебя услышать! – рявкнул священник голосом офицера-интенданта. – Как я могу помочь тебе, не зная, какую религию ты исповедуешь?
– Я зороастриец.
Священник достал из ящика стола закатанный в прозрачный пластик лист бумаги и повел по нему пальцем.
– З… з… зен… зодомит… Ага, «зороастриец-старообрядец»?
– Так точно, сэр.
– Нет ничего проще, сын мой… Двадцать один – пятьдесят два – ноль пять.
Он сноровисто набрал номер на вмонтированном в крышку стола пульте, с евангелистским огнем в глазах небрежно смахнув на пол груду отчетов из прачечной. Замурлыкал скрытый механизм, часть стола вдруг провалилась, чтобы через мгновение вернуться на место уже с черным пластмассовым, отделанным золотыми быками сундучком.
– Одну секунду, – сказал капеллан.
Первым делом он извлек из сундучка длинную полосу белой ткани, также расшитую золотыми быками, и обернул ее вокруг шеи. Затем выложил на стол толстый фолиант в кожаном переплете и поставил на него двух металлических быков с выдолбленными спинами. В одного налил дистиллированной воды из пластиковой фляги, в другого плеснул благовонного масла и поджег. Билл радостно наблюдал за столь знакомыми приготовлениями.
– Чудеса! – сказал он. – Выходит, вы тоже зороастриец? Тогда вы меня без труда поймете.
– Какие там чудеса, сын мой, всего лишь плоды разумного планирования. – Священник бросил в огонь щепотку порошка; ноздри Билла затрепетали, учуяв дурманящий аромат. – Милостью Ахурамазды я помазанник Зороастра, волею Аллаха – правоверный муэдзин, представительством Иеговы – обрезанный ребе и так далее и так далее… – Тут его елейное лицо ощерилось в зверской гримасе. – А из-за нехватки офицеров я – трижды проклятый интендант! – Его лицо снова обрело благостное спокойствие. – Теперь поведай мне свои печали…
– Гм… дело непростое. Возможно, с моей стороны это глупая подозрительность, но меня беспокоит один приятель. Что-то в его поведении… как бы это сказать…
– Доверься мне, сын мой, и без страха поведай самые сокровенные помыслы. Ничто из сказанного тобой не выйдет из этих