– И прекрасно! Никто тебе, дураку, не поверит, что у тебя есть богатства. А я знаю, что они у тебя есть, и я хочу их получить, потому что сумею лучше воспользоваться ими, чем ты. Сознайся, куда спрятал ты деньги? Я буду считать до трех! Если до этого времени ты не скажешь мне, где деньги, я тебе, гадкому скряге, перережу горло.
– Смилуйся, пожалей… – простонал старик.
– Вздор! Скажи мне свой секрет, и я не трону тебя, я даже – черт с тобой! – оставлю тебе горсть долларов.
– Ведь я все заработал черным, тяжелым трудом.
– Знаем, знаем, – послышался насмешливый ответ. – Деньги в рост отдавал, христопродавец. Не одному человеку надел ты петлю на шею, зато и я теперь перережу тебе горло.
– Смилуйся… Я скажу!
– Ну живее! Раз… два… три…
Роберт решил, что пора вмешаться. Достав револьвер, он только собрался открыть дверь и ворваться в комнату, как изнутри послышалось страшное проклятие, затем кто-то изо всех сил рванул дверь, и оттуда, как бешеный, вылетел обезумевший старик. Со всего маху налетел он на Роберта, сшиб его с ног, и оба они повалились на пол.
Но не прошло и секунды, как старик уже вскочил на ноги и как пуля вылетел на двор, тогда как Роберт, еще не успев опомниться, получил такой страшный удар между глаз, что тотчас же потерял сознание.
Оказывается, что в ту минуту, когда рыжий с поднятым ножом в руке уже хотел броситься на старика, тот неожиданным прыжком в сторону опрокинул стоявшую на столе керосиновую лампу, опрометью бросился к двери, открыл ее и выбежал из комнаты, столкнувшись при этом в дверях со спешившим ему на помощь Робертом, у которого сорвал в довершение всего его фальшивую бороду.
Таким образом, Канцер улизнул, зато молодой сыщик очутился во власти рыжего негодяя, который со злорадным смехом втащил свою жертву в середину комнаты.
Через несколько минут, когда Роберт очнулся, он обнаружил себя привязанным к стулу, и притом так, что не мог сделать ни одного движения. Даже голова его с помощью накинутой вокруг шеи петли, конец которой был прикреплен сзади за спинку стула, была приведена в такое положение, что он не мог даже слегка пошевелить ею, не рискуя удавиться.
Веревка до того сильно стягивала горло, что затрудняла дыхание несчастного пленника.
Перед молодым сыщиком, скрестив руки на груди, стоял рыжий и со злорадством смотрел ему прямо в лицо. Заметив, что Роберт открыл глаза, он громко и ядовито рассмеялся:
– Что? Не нравится, голубчик, а?
Роберт сначала ничего не ответил. Голова у него кружилась и болела от страшного удара, полученного здоровенным кулаком рыжего великана.
– Мне так и чудилось все время, что за мной следят! – продолжал последний. – От самого дома Пинкертона у меня все время было неприятное чувство, точно у меня на затылке сидит муха, а это чувство меня никогда не обманывает. Ведь вы хитрые парни, Пинкертоны, но до Неда Краузе вам все же далеко. Я справлюсь хоть с целой дюжиной таких молодцов, как вы. Когда я повернулся на мосту и заметил