Иллюстрации для подарочного издания 1916 года.
Художник – Эдгар Альфред Холлоуэй.
– Идемте, – сказал он. – Вы молодой и, слава Богу, очень здоровый человек. Вы здоровее меня, здоровее моего друга Джона. Молодая мисс плоха, ей нужна кровь, иначе она умрет…
Когда мы пришли, миссис Вестерн тотчас же вышла нам навстречу. Она была встревожена, но не до такой степени, как я этого ожидал. Нас с Ван Хельсингом провели в комнату Люси. Если вчерашний вид ее меня потряс, то сегодняшний привел в ужас. Она была бледна, как призрак; краска сошла даже с губ и десен, щеки ввалились, а скулы сильно выдавались; мучительно было смотреть и слушать, с каким трудом она дышит. Люси лежала без движения и, по-видимому, была не в силах говорить, так что некоторое время мы все молчали. Затем мы осторожно вышли из комнаты. Как только за нами закрылась дверь, Ван Хельсинг быстро прошел по коридору до следующей двери, которая оказалась открытой. Мы вошли туда. Он лихорадочно закрыл дверь и воскликнул: «Боже мой, это ужасно! Нельзя терять ни минуты. Она умрет! У нее так мало крови, что нужно немедленно сделать переливание. Кто из нас, ты или я, пожертвуем собой?»
– Я моложе и здоровее, профессор.
– В таком случае приготовься сейчас же; я принесу свою сумку.
– Я готов.
Спускаясь вниз по лестнице, мы услышали стук в дверь; когда мы дошли до передней, то увидели, что служанка только что открыла дверь и впустила Артура. Он бросился ко мне и сказал нетерпеливым тоном:
– Джон, я очень беспокоился Я читал между строк твоего письма и был как в агонии; а так как отцу лучше, то я и примчался сюда чтобы самому увидеть, в чем дело. Этот джентльмен – доктор Ван Хельсинг? Я так благодарен вам, сэр.
Сначала профессор рассердился, что в такой момент ему помешали; но затем, приглядевшись к Артуру и увидев, каким крепким сложением и великолепным здоровьем тот обладает, он переменил гнев на милость и, пожимая его руки, обратился к нему с чрезвычайно серьезным видом:
– Сэр! Вы приехали как раз вовремя. Вы жених нашей дорогой мисс? Она плоха, очень, очень плоха… Нет, дитя мое, так нельзя, – прервал сам себя профессор, увидев, что тот внезапно побледнел и почти в обмороке упал в кресло. – Вы должны ей помочь. Вы можете сделать больше, чем кто-либо из нас, и ваше мужество – ваша лучшая помощь.
– Что же я могу сделать, скажите, я исполню, – хрипло произнес Артур. – Моя жизнь принадлежит ей, и я готов отдать ей свою кровь до последней капли.
– Мой юный сэр, я не требуют от вас так много, – возразил профессор, иронически улыбаясь.
– Что же мне делать?
Ван Хельсинг ударил его по плечу.
– Идемте, – сказал он. – Вы молодой и, слава Богу, очень здоровый человек. Вы здоровее меня, здоровее моего друга Джона. Молодая мисс плоха, ей нужна кровь, иначе она умрет. Мы с Джоном только что решили произвести трансфузию крови. Джон собирался дать свою кровь, так как он моложе и сильнее меня. Но теперь здесь вы. Вы лучше нас, старых и молодых, которым приходится заниматься таким усидчивым