После предыдущих трех эпох мир, открывшийся перед ним, показался послу довольно безликим, но именно эта безликость вырвала у него горячие рыдания. После странствия длиной в 11 000 лет ему – и всем им – она была позарез нужна, был позарез нужен мир, мягкий и теплый, как гусиный пух, к которому они могли бы приложить свои растерзанные, измученные умы.
На равнине, тянувшейся до самых гор, не было видно и следа человеческой жизни.
Капитан авангардной группы подошел и демонстративно встал перед послом и толпившейся за его спиной комиссией, пытавшимися осознать, что все они пережили судный день человечества.
– Все кончено, – сказал он.
Все совершенно правильно поняли, что он имел в виду. Люди еще довольно долго стояли молча под священным голубым небом на зеленой траве и с деланым спокойствием осознавали реальное положение дел.
– Вы узнали причину? – спросил посол.
Капитан отрицательно покачал головой.
– Природные катаклизмы?
– Нет, природа здесь ни при чем. И войны тоже не было. Вообще никаких причин, которые могли бы прийти на ум…
– Останки?
– Никаких. Вообще ничего не осталось.
Члены комиссии собрались в кружок и принялись наскоро обсуждать обстановку.
– Может быть, признаки переселения в космос?
– Нет. Все ближайшие планеты вернулись к тому состоянию, какое было до их освоения человечеством. И никаких признаков, позволяющих предположить межзвездную миграцию.
– Совсем ничего не осталось? Ни крошки?
– Именно так. Ровным счетом ничего. Горы восстановлены из камня и грунта с океанского дна. Растительность и вообще природа отлично возродились, но никаких следов человеческого труда не видно. Имеются памятники древности, существовавшие хотя бы за век до того, что когда-то называлось «нашей эрой», а вот ничего более нового нет. Экосистемы самостоятельно существуют не менее пяти тысяч лет, а природа сходна с неолитической, хотя и не столь богата видами.
– Как могло случиться, что ничего не осталось?
– Во всяком случае, предшественники определенно не хотели ничего сообщать нам.
И все снова умолкли.
Тишину нарушил капитан.
– Вы ведь предвидели это, верно? – обратился он к послу. – И, несомненно, у вас есть соображения о причинах.
– Мы можем даже точно знать причины, но никогда не поймем их. Их корни лежат глубоко в философской области. Коротко говоря, достигнув высшей точки в своем медитативном бытии, они решили, что самым рациональным