– Возьмите себя в руки, – сказал Дикар. – Нам нужно…
Его остановил резкий громкий треск снаружи. Ужас охватил Дикара. Это был тот самый звук, который в его сне-воспоминании производила темная фигура, которая спускалась с неба на длинный ряд грузовиков, увозивших детей, и улетала, оставив за собой обломки и неподвижные трупы. Он повернулся, бросился к двери дота, высунул голову и увидел, что холм в том месте, где слева он начинает поворачивать, залит ярким белым светом.
Траву било дождем, но это был не дождь. С земли поднялась фигура, черная на фоне света, обнаженный Мальчик с натянутым пуком. Фигура безжизненно упала.
– Патоши, – произнес голос, и Дикар понял, что это его собственный голос. – Его взводу не так повезло, как нашему.
Грохот прекратился, но свет продолжал заливать холм, и внутри дота раздался необычный, звонкий, настойчивый шум, какого Дикар никогда раньше не слышал.
Он повернулся. Карлбергер смотрел на маленький красный ящик на внутренней стене.
– Он идет оттуда, Дикар, – сказал младший, показывая на ящик. – Смотри! Он живой!
На верху ящика между двумя рядами огоньков трепетало что-то маленькое, и именно оно издавало резкий звук. Дикар бросился к нему, ударил ножом. Ящичек раскололся, внутри него был сверток оранжевых проводов. Звук прекратился.
– Больше он нам не будет мешать, – сказал Дикар. – Он мертв.
Стук дождя снаружи неожиданно прекратился. Биллтомас высунул голову из двери, втянул ее, и лицо его было таким же серо-белым, как камень за ней.
Голос его был полон ужаса.
– Они… они идут, – сказал он. – Азиафриканцы.
Каким-то образом Дикар снова оказался у двери и выглянул. В белом свете, там, где умер Патоши, бежали три азиафриканских солдата с ружьями в руках; с их поясов свисали какие-то мешки, которые казались очень тяжелыми.
Один из азиафриканцев крикнул, поднес ружье к плечу. Ружье изрыгнуло пламя. Мимо уха Дикара прожужжала пчела. Он втянул голову, поискал железный занавес, о котором ему говорил Уоштон, нашел его и потянул. Занавес со звоном опустился.
– Это их остановит, – выдохнул Дикар. – Через него они не могут стрелять, через стены тоже.
– Смогут стрелять через эти отверстия, когда подойдут близко, – сказал Карлбергер, показывая дрожащей рукой на щель, из которой торчали стволы пулеметов. – Когда подойдут близко, они смогут стрелять в них и убьют нас всех.
Дикар подошел к прорези, обращенной к азиафриканцам, заглянул в нее, нагнувшись, и увидел их. Они продолжали приближаться, но пригибаясь, и шли медленно. Они боятся, неожиданно понял он, боятся пулеметов.
Но Дикар знал и то, что они могут не боятся. Здесь никто не умеет стрелять из пулеметов.
Лук в руках у Дикара, стрела наложена. Дикар наклонился на каменной скамье, на которой стояли ножки пулемета, прицелился в прорезь и выстрелил.