– Джули, ну что за глупости, – сказал он. – Как ты вообще могла подумать, что я посмею тебя обидеть? Ты ведь знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было.
Я действительно знала его лучше, чем кто-либо другой. И, чувствуя, как тревожно сжимается мое сердце, я осознала, что как раз в этом и крылась проблема.
Хейз был раненой птичкой, моей раненой птичкой, а значит, я была обязана его оберегать, спасать и лечить. В этот момент я поняла, что многие сказки с изъяном начинаются именно так.
Эдит. Леди. 6 марта 1914 г.
Эдит снова подоткнула под мужа красное одеяло. Джордж лежал в своей спальне на Кей-стрит в Вашингтоне.
– Красный – мой любимый цвет, – сонно произнес он. – Цвет, символизирующий могущество.
Покои Джорджа в особняке Билтмор и пышная комната в стиле эпохи Людовика XV, где Эдит произвела на свет их дочь Корнелию, тоже были убраны в красных тонах. В любой другой день Эдит, возможно, согласилась бы с мужем, но сегодня, после ночных кошмаров, красный цвет в ее восприятии слишком уж живо напоминал кровь.
Джордж отложил книгу и похлопал ладонью по постели возле себя.
– Я не могу сесть рядом, – ужаснулась Эдит. – Еще, чего доброго, задену, причиню тебе боль.
– Эди, дорогая, это была обычная аппендэктомия. Операция прошла успешно. Так сказал доктор Финни.
Эдит прекрасно знала, что сказал доктор Финни. Возможно, операция Джорджа вызвала неприятные воспоминания, связанные со смертью ее родителей. И все же она не могла отделаться от беспокойства…
– Я скучаю по Билтмору, – промолвила она, меняя тему разговора.
Джордж кивнул и, морщась, сел в кровати чуть повыше.
– Я тоже. Скорее бы уж вернуться туда. – Улыбаясь, он взял ее за руку, и Эдит наконец-то сдалась. Она осторожно опустилась на кровать подле мужа. – Порой, когда у меня плохое настроение, я вспоминаю, как впервые привез тебя туда.
Эдит улыбнулась. Она могла бы по пальцам пересчитать те дни, которые она помнила до мельчайших подробностей. Те идеальные мгновения счастья, озарившие ее жизнь сразу после свадьбы, навсегда врезались в ее память.
1 октября 1898 г.
Эдит сидела в личном вагоне Джорджа и, охваченная волнением, то и дело теребила перья на вороте своего серого дорожного платья и разглаживала на себе его юбку. Вовсе не потому, что юбка измялась, а из-за того что она нервничала. Дамам не пристало ерзать и суетиться, напомнила себе Эдит. Она объездила весь белый свет, где только не жила, и была уверена, что сумеет адаптироваться на любом новом месте. Даже если ей не понравится Билтмор-Хаус, напомнила себе Эдит, они могут поселиться где-то еще: например, в особняке Джорджа на Пятой авеню или в Бар-Харборе. Если она соскучится по Парижу, Джордж, по природе своей любитель путешествий, наверняка согласится вернуться во Францию. Ей не придется торчать в Билтморе, если она не полюбит тот особняк так, как любит