Плотная толпа стояла на платформе. Подошла электричка. Славка придержал спиной напиравших сзади, пропустил вперёд своих стариков, потом Веру и с трудом втиснулся сам. Тесно прижатые друг к другу, они стояли в вагоне у самых дверей тамбура. На первой скамейке прямо перед ними расположились трое – два моложавых мужчины и женщина. Импортные штаны, фантастической красоты кроссовки и весь «навороченный» антураж бросался в глаза. Вели они себя независимо, свободно, разговаривали громко, шумно и раскатисто смеялись, нарочито привлекая к себе общее внимание.
Электричка шла полным ходом, втягивая в себя на остановках новых пассажиров. После затяжных осенних дождей день вдруг выдался яркий, солнечный, и горожане потянулись на природу.
Мужчина из «импортной» компании громко включил магнитофон, на весь вагон грохнул тяжёлый рок. Зоя Васильевна невольно поморщилась.
Кто-нибудь, может быть, и поступил бы иначе, но Алексей Петрович иначе не умел. Он умел жить только в недрах своего института и наивно полагал, что законы, установленные им внутри социума, созданного его собственными руками, действуют также во всей Вселенной. Он сказал властно и громко.
–Выключите это!
Его услышали, но никак не прореагировали. Тогда он повторил.
– Выключите!
Мужчина, державший в руках магнитофон, подчёркнуто прибавил звук и насмешливо взглянул на просто одетого старика, державшегося за плечо смущённого внука.
– Что, дед? Сдают нервишки-то?
Славка побагровел и быстро взглянул на деда. Вера дёрнулась было, но смолчала.
– Это мешает, – мрачно сказал Алексей Петрович. – Люди едут отдыхать, эта какофония раздражает…
– Слушай, мужик, – вмешался его приятель. – А ты давай пешочком… В лесу тихо…
Они сидели, а старики перед ними стояли, и молодая женщина весело поглядывала вокруг, вполне довольная своими остроумными спутниками. Люди, тесно прижатые друг к другу, стояли вокруг с непроницаемыми лицами и молчали.
– Оставь его…– громко захохотал первый «импортный». – Он, наверно, и ветеран к тому же…
– Ветеран…– гордо кивнул головой Алексей Петрович.
Теперь они хохотали все.
– О, – вскочил с места один из них, – тогда ты садись, дед… Почёт тебе и уважение…
Зоя Васильевна заплакала. Славкины уши горели. Он словно онемел.
– Прекратите! – Громко крикнула Вера. – Вы… Вы… – Она захлебнулась словами.
Это вызвало следующий взрыв хохота.
Поезд притормаживал на очередной станции. Алексей Петрович, схватив за руку жену, потащил её к выходу. Люди теснились, выпуская их, избегая глядеть друг на друга.
Вера, за ней вспотевший от мучительного стыда