– Пускай давай! Там мой брат!
– Посетители позже, – настойчиво повторял один целитель, видимо, старший. – Сейчас идет оказание помощи раненым.
По толпе прошел несогласный ропот.
– Я еще на прощальную церемонию успеть собираюсь, – донеслось досадливое бормотание.
Целитель сделал едва заметный жест, и марионетки с носилками замерли.
– Кто это? – спросили из толпы, и в голосе, пускай и суровом, прозвучали боязливые нотки.
Диаль ответила. Имя прошло волной, передаваемое из уст в уста, но все лишь отрицательно качали головами. В конечном счете воины замолкли и почтительно расступились, позволяя куклам возобновить движение по мановению руки люмера.
– Удивительно, что среди них не отыскалось его товарищей, – тихо протянула Диаль.
– Кажется, – ответил ей Оттис, – все его товарищи уже погибли или стали пустыми. Он дольше всех продержался.
– Это еще более удивительно.
Они вышли из оцепления и тут же попали из меньшей толпы в большую, рассредоточенную вдоль вытоптанной дороги, что вилась меж шатров с сияющими орнаментами. Тут же их заметила одна из шаоток-погонщиц и, свистнув, заставила своего слона сделать несколько шагов назад. Диковинная повозка, в которую тот был запряжен, скрипнула и подъехала ближе. Куклы сгрузили тело с носилок на свободное место рядом с другими телами. Лу внутренне содрогнулась, осознав, что все слоны тащат подобные повозки: пусть тела на них были тщательно укрыты, от их количества становилось дурно.
Оттис и Диаль вклинились в шествие из людей и запряженных слонов, а Лу побрела следом, стараясь не отставать. Теперь, когда они с муранкой были в вертикальном положении, та оказалась с нее ростом и совсем не страшной. Глядя на покрытые побелевшими венами тощие руки, Лу испытала прилив жалости – краткий, потому что ее чувства были и без того в слишком сильном смятении. В какой-то момент она ощутила, что к глотке подступает истерический смешок. Она стиснула зубы, устыдившись этого… хотя в царившем кругом гвалте его бы все равно никто не расслышал.
А в сотне шагов впереди переливались радугой своды купола, что охватывал весь лагерь. За его периметром высились сторожевые башни и алые реющие штандарты с изображением объятой пламенем птицы: нашивки с такой же символикой красовались на красных доспехах здешних воинов. Наружу из купола вел едва заметный скругленный проем, сравнительно узкий, что провоцировало столпотворение на выходе. Когда траурной процессии все же удалось миновать его и покинуть лагерь, она стала более разреженной и медленно поползла вверх по пологому склону, покрытому изморозью.
Пейзаж, открывавшийся взору за пределами купола, нанес очередной болезненный удар по восприятию Лу – точно наваждение, которое может случиться в лихорадочном бреду. Холмы с растительностью неестественных оттенков, рощицы миниатюрных