Она пожала плечами и нахмурила лоб, поднимая с пола скинутые листы договоров и отчетные таблички.
– Иностранец? – пораженно икнула.
Какого дьявола?!
Что, не заграничных, кому продать, не нашлось?
Нет, я ничего такого не имела против иностранцев. Но все же, некое неприятие присутствовало.
– И что теперь?
– Теперь? – зло усмехнулась Лизавета Михайловна. – А теперь, я не знаю. Может, знакомиться с новым, хм, коллегой. А может, лучше и самой продать остальную часть.
– Даже не вздумай этого делать! – воскликнула я, округлив глаза и положив руку на сердце.
Я закипела от возмущения. Это что такое творится-то?!
Скинув ежедневник на стол, подняла один палец вверх:
– Ты в своем уме? Наша корпорация – это семейное дело, – и осеклась, с открытым ртом и распахнутыми глазами, смотря на скривившуюся в ехидной усмешке матушку.
Уже не семейное. Уже не наше. Теперь еще и неизвестного нам человека.
Как так получилось? Зачем отец?
Нет! Я обязательно это выясню! Ишь, чего удумал! Сам развелся с матерью, бросив и ее и меня. Сам укатил за границу. Сам продал свою часть фирмы, ни с кем из нас не посоветовавшись.
С-с-самостоятельный какой! Ну, я ему!
– Ой, только не вздумай ему звонить, – раздраженно фыркнула догадливая мать. – Сами справимся.
– И тут сами, – недовольно пробурчала, нервно обводя пальцами маленькое блюдечко, на котором стояла чашка кофе.
– Что?
– Ничего, – вздохнула. – Когда собирается явиться этот инострантишка, ум? Или представителей пришлет? Так сказать ― на разведку. Вдруг мы тут все дикие.
Я нервно хохотнула, зафыркав, но под острым взглядом матушки сдулась, насупившись.
– На следующей неделе, – мрачно ответила она. – И тебе придется задержаться до этого момента, Лара. Мне нужна будет твоя помощь.
– Что?! – пораженно завопила, подскочив на стуле. – Мама!
– Перестань, Илария, – поморщилась она, и я, обиженно поджав губы, засопела, но села-таки обратно на стул. – Ты хочешь оставить меня одну с этими хищниками? Свою мать? Не так я тебя воспитывала, девочка моя, совсем не так.
Мама деланно огорченно качала головой, заламывая пальцы, а мне даже капельку стало стыдно. Совсем капельку. А при воспоминании, каким отменным манипулятором является моя родительница, весь стыд куда-то испарился.
– Но, мам, у меня поездка запланирована именно на эти выходные! У меня отпуск, в конце концов!
– На твой отпуск я и не покушаюсь, – спокойно ответила она, в голосе полоснула сталь. Началось! – Поедешь на следующей неделе ― и точка.
Так, следующая неделя ― это не месяц. Жить еще можно.
Но вслух ничего не сказала, наоборот, еще больше насупилась. Сложив руки на груди, с укором посмотрела в невозмутимое лицо директрисы и, притворно повздыхав, покорно кивнула, буркнув:
– Ладно. Я согласна. Но