– Спасибо, капитан. Я знал, что не обманете. – Тут он выдержал паузу, словно что-то обдумывал, затем быстро огляделся, нагнулся к Баркову и тихо сказал: – Вы ведь расследуете убийство Канунниковой, так?
– Так, – кивнул Барков.
– А если бы я вдруг сообщил вам имя убийцы, сколько бы вы мне за это заплатили?
Барков невозмутимо кивнул на карман Штыря, в который тот упрятал деньги, и сказал:
– Столько же.
Штырев подобострастно улыбнулся:
– А если, скажем, раза в три побольше?
В ответ Барков нахмурился и сказал:
– Штырев, не наглей. Ты у меня на крючке, помнишь? Скажи спасибо, что хоть что-то плачу.
Штырь откинулся на спинку стула и вздохнул:
– Это не разговор, начальник. Только-только стал проникаться к вам доверием, и вдруг такой финт. Вы же знаете, в нашем деле лучше обходиться без угроз. Знаете, как дрессируют зверей в цирке?
– Кнутом, – сказал Барков.
Штырев сделал грустное лицо и покачал головой:
– Нет, начальник. Их дрессируют лаской. – Он сложил пальцы правой руку щепотью и выразительно потер пальцами. – Понимаете – лаской.
Барков посмотрел на игрока так, словно хотел испепелить его взглядом. Однако на Штырева это не подействовало. На лице его застыло беззаботное и невинное выражение.
– Что ж, ты прав, – сказал наконец Барков. – Ладно. В общем, так: если информация подтвердится, ты получишь эти деньги.
– Столько, сколько я сказал? – уточнил Штырь.
Барков кивнул:
– Да.
– Ну вот, другое дело, – обрадовался игрок. – Как говорится, будьте на связи. Сегодня вечером у меня игра в одном катране на «Черкизовской». Обещались быть и пацаны Отарова. Если чего сболтнут – расскажу. А теперь – адью!
Штырь допил свое пиво, выбрался из-за стола и, махнув Баркову на прощание рукой, двинулся к выходу, насвистывая какую-то блатную песенку.
2
Вячеславу Штыреву было тридцать шесть лет, и восемь из них он просидел в тюрьме. По сути, он не был плохим человеком. И таковым себя не считал. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что воровать и мошенничать плохо, Штырев тем не менее зарабатывал себе деньги на пропитание, обманывая людей. Но он не всегда был таким.
В детском саду Слава Штырев мечтал стать космонавтом. И неспроста. Отец Славы, Леонид Сергеевич Штырев, был артистом и служил в новосибирском театре «Красный факел». Благодаря харизматической внешности играл он в основном людей военных, а также царей и партийных работников. Но больше всего ему удавались роли романтических летчиков и офицеров-подводников. Один из известных театральных критиков как-то раз написал о Штыреве-старшем, что на сцене он похож на летчика и подводника гораздо больше, чем любой настоящий летчик или подводник. Эта фраза польстила Леониду Сергеевичу, он вырезал заметку, вставил ее в рамочку и повесил на стену у себя в кабинете.
Со временем