– Марк Борисович, извините, но я опаздываю на самолет. Вы обещали отпустить сегодня пораньше.
– Да? – Академик недовольно приподнял нарисованные черным стеклографом брови.
Сегодня он разместил их слишком высоко, поэтому выглядел смешным и трогательным, как бы ни пытался рассердиться. Почувствовав, что девушка всерьез его ворчание воспринимать не собирается, сменил гнев на милость.
– Ладно. В курс дела Лену ввела?
– Конечно!
– Не люблю я это. Все придется делать самому. Обычно секретарь уходит в отпуск с руководителем одновременно.
– И отдыхают вместе где-нибудь на островах! – радостно дополнила она мысль. – Я согласна. Однако, Марк Борисович, я молода и не могу без отпуска три года.
– Неужели я три года не был в отпуске? Вот закончим с этой пулей, тоже поеду отдохнуть, – мечтательно произнес Жбановский.
Его близорукий взгляд скользнул по открытому животику. Там нечто блеснуло. Приподнявшись, академик вытянулся вперед и спросил:
– А что это у вас?
– Пирсинг, – ответила секретарша и, поняв, что это слово в лексиконе шефа отсутствует, разъяснила: – Просто проколола пупок. Это сейчас модно.
– Черт знает что! – взорвался Жбановский. – Вы в этом ходили весь день? Умная, образованная, молодая женщина. Красавица. Мать двоих детей! И вдруг такая легкомысленность! Вы же лицо института! Ко мне приходят солидные люди: министры, депутаты, генеральные директора, выдающиеся деятели науки и культуры. И что их встречает? То драные джинсы, то полнейший разврат. Что подумают уважаемые люди, увидев ваши лохмотья?
– Какая зарплата, такая и одежда! – с ходу парировала девушка, нервно поглядывая на висевшие напротив двери часы. Во время разговора стрелки ускорили свой бег по циферблату.
– Ладно, беги, – смилостивился Жбановский. – Но чтобы больше этого безобразия я не видел!
Помощница выпорхнула. Академик ухмыльнулся. Любил он эту девушку, хотя частенько ругал. Нравилось ему в ней то, что, справедливо принимая критику, она никогда не испытывала чувства вины. У нее это было врожденным. Жбановскому, для того чтобы прийти к такому же мироощущению, потребовалась вся жизнь.
Он встал из-за стола. Потянулся, закинув руки за спину. Прислушался к звукам, сопровождающим физические упражнения. Подошел к двери и запер на ключ. С обратной стороны теперь могли стучать руками, ногами, хоть головой. В кабинете нарушить тишину было невозможно. Отключил все телефоны, кроме «кремлевского» – без номеронаборника, соединявшего напрямую с заместителем министра обороны по вооружению. И вернувшись, занял свое место за столом.
Едва собрался с мыслями, зазвонил «кремлевский». Академик чертыхнулся и поднял трубу. На проводе, как ни странно, оказался его заместитель, профессор Чабанов. Впрочем, профессором он был таким, что члены научного совета иначе как «чабаном профессоровым» его не называли.
–