Незадолго до майских праздников подтянутый, в новых казённых сапогах, Онищенко, возвращаясь со службы, встретил идущего со станции изрядно выпившего и отчего-то хмурого Спиридона Манаева, своего родственника (их жены были родными сёстрами).
– Здорово, свояк!
– Здорово, – отозвался Спиридон.
– Что не весел? Накакого опять в город ездил?
Давно для Сергея было загадкой, на какие деньги Спиридон каждый день пьёт и, судя по разговорам, тратит на свои разгулы деньги немалые.
Спиридон посмотрел на лыбящегося Сергея и в ответ скрипнул зубами:
– Даже поесть теперь нигде не достанешь! – и выругался крепко. – Смейся, смейся, недолго так будет длиться, скоро вас чеканить начнём, не посмотрю, что ты мне свояк!
Улыбка с лица самолюбивого Сергея в момент исчезла.
– Ну, ну, – прищурился он. – Кто бы говорил, рожа бандитская! И как тебя в живых-то тогда оставили, когда всю банду с Костей Ленковым, главарём вашим, перестреляли?
Спиридон схватил мускулистым кулаком Сергея за отворот шинели, но тут же отпустил, будто вспомнив о чём-то. И пошёл твёрдой походкой своей дорогой, словно ни в чём не бывало. Потом оглянулся, окликнул Сергея:
– Слышь, ты это… зла-то не держи. А насчёт поквитаться… это я пошутил, понял?
Дома Онищенко встретила жена. В избе было натоплено, пахло варевом, годовалая Ада мирно посапывала в зыбке. Пока раздевался, мыл руки, передал супруге неприятный разговор на улице.
– От этого-то всё можно ожидать, – накрывая на стол, скороговоркой заговорила худенькая Катя. – Вон, слышала, ещё в двадцать четвёртом за елизаветинскую банду его на расстрел осудили, и как только отделался? И при Семёнове, якобы, за убийство расстрелять хотели, да атамановские казаки одобрение за него написали, его и отпустили.
– Ну, так тебя послушать, его уж три раза в расход пустить хотели. Чё ж он тогда всё живой? – беря ложку, а другой рукой ломая хлеб, усмехнулся муж.
– А вот и живой, что хитрый Митрий.
– На что только пьёт, уж три месяца, почитай, без работы?
– А на прииски-то зря что ли мотался? – стала рассуждать Катя. – Шуре, сестре, на свадьбу кольцо подарил – платиновое, а серьги из червонного золота видел: рубины-то какие здоровенные. И дом заезжий, что у отца, мало, думаешь, доходу даёт? А там у него завсегда с приисков дружки обитаются, а чем расплачиваются? Верно, не бумажками? Вот тебе и пьянки. Это тебе не ваше жалование.
– Знаешь, Катька, мне милиционер Кушенков Васька тоже об том же талдычит. Мол, золота у них не меряно, коромчат до лучших времён. То-то он мне сегодня высказал, что скоро их время придёт…
Гуляние