Гас сунул голову в мою комнату:
– Ты говорила – в полдень, а уже без четверти!
Когда Джулиус в последний раз водил Гаса в парикмахерскую, мастер перестарался и подстриг мальчика слишком коротко. Волосы только начали отрастать, и до сих пор не ясно было, какая именно прическа подразумевалась. Афро? Или нечто более стильное, ведь окружение Гаса становилось все более продвинутым, все более подпадало под ужасное и прекрасное влияние поп-культуры. Я решила, пусть с этим разбирается Джулиус.
– Как ты думаешь? – спросила я, поднимая красную блузку с бантом и золотистую с глубоким декольте.
– Ну… мне кажется, красная.
– Но я надевала красное в прошлом году.
– Тогда золотая, – решил Гас, и в его голосе прозвучало отцовское нетерпение.
– Я возьму их все, – сказала я, бросая с дюжину блузок в специальную сумку для одежды, и добавила к куче несколько пар черных туфель.
– Я отнесу это вниз, – заявил Гас.
– Она тяжелая.
– Ничего, – бросил мой сын, вешая сумку на плечо.
Черт, мое сердце все еще сжималось при виде шеи моего десятилетнего мальчика – она выглядела такой ранимой, такой хрупкой и тонкой… Я представила, как его спина обрастет мускулами, достаточно сильными для того, чтобы не только нести сумку с одеждой, но и выдерживать груз всех тех мыслей и тревог, что свойственны обычному чернокожему в этом городе. Но его тревоги и в сравнение не идут с тревогами его родителей…
Когда я остановила машину перед лофтом Джулиуса, Гас выскочил из машины, крича через плечо:
– Пока, мам!
Прежде, перед тем как отпустить сына, я осыпала поцелуями его серьезное личико. Но он уже начал увертываться от моих объятий, и мне приходилось уступать. Гас больше не был младенцем, и я даже припомнить не могла, когда он в последний раз рассеянно хватался за мою руку на улице. Но размышления о том, что мой мальчик растет, могли напугать меня на весь день, так что я встряхнула головой и поехала дальше.
Студия фотографа располагалась всего в двух кварталах от жилища Джулиуса; по виду окон с цветными стеклами и двойной двери в стиле ар-деко видно было, что здание подверглось роскошному ремонту. Наша редакция впервые отказалась от услуг обычного коммерческого фотографа. Руководство наняло для ежегодной фотосессии некоего парня по имени Эрик Бандо, имевшего множество премий фотохудожника-портретиста, который работал также и на журнал «Нэшнл географик». Мы с Маршей посмотрели его фотографии в «Гугле» за неделю до сессии, и на нас они произвели сильное впечатление. Марша решила, что наша с ним встреча – это некий знак; мы ведь постоянно держались на третьем месте в городском рейтинге.
– Не представляю, как обычные рабочие снимки могут повысить наш рейтинг, – сказала я.
– Наше дело – не спрашивать как и почему, – заметила Марша. – Наше дело – улыбаться и позировать.
Помощница фотографа – ледяного