Удивительно, но факт! Человеческая жизнь таких, как я, выброшенных за борт современного общества, дешевле сраной железяки, мозгов у которой меньше, чем у индюшки. Зато она может с гарантированной точностью выполнять свою работу. А человек может подвести. Вот основная причина наших нищенских зарплат.
Но шок быстро прошёл, как и мысли, пролетевшие в один миг в моей голове. Всё же адреналин весьма интересно влияет на наш организм. Сегодня мне не надо было на работу. Впервые за два с половиной года мне предоставили отпуск. Аж на целую неделю! И сегодня у меня будильник играл не как раньше – в шесть тридцать, а в девять утра!
Сев на кровати, я осмотрел свою халупу. Ничего не изменилось за ночь. А сны были такими красочными, даже хотелось поверить, что моя жизнь изменилась. Но нет. Я всё в том же дерьме, в которое попал три года назад.
С этими мыслями я встал и глянул на электронные часы, которые висели на стене и вырубали будильник только в том случае, если я встал на ноги. Единственный подарок от корпорации. Чтобы точно не проспал. Умные, сволочи, всё делают ради своей выгоды. Как-то раз я видел такие на барахолке, стоят как две с половиной моих зарплаты, если не больше. С ума сойти можно, на что потратилась как-то раз компания. Но если меня уволят, то и часики заберут. А показывали они девять ноль три двадцать четвёртого апреля две тысячи восемьдесят девятого года.
– Надо пожрать… – буркнул я себе под нос, потянулся, зевнул от хронического недосыпа и пошёл умываться.
Умывальник на всю нашу общагу был общим, как и туалет с душевыми. Никого уже не смущало такое соседство. Просто все привыкли видеть одни и те же рожи. Было только одно правило: по чётным – душевая мужчин, по нечётным датам – женщин. А то законы на этот счёт были просто… сумасшедшие.
– О, Колян, – удивился сторож, который возвращался в свою комнату после суточной смены, приятный мужик лет пятидесяти, который во время службы в правоохранительных органах получил огнестрельное ранение и тоже оказался тут после этого. – А ты чего так долго сегодня? Обычно ты куда раньше встаёшь.
– Отпуск, дядь Юр, – попытался улыбнуться я, но ни хрена не вышло, настроение было, откровенно говоря, говно. – Давно пытался вырваться. Сегодня надо съездить кое-куда.
– О, наконец, деваху себе под стать нашёл? – то ли он решил меня так похвалить, то ли он меня только что очень сильно подколол, я не понял, из-за чего на моём лице сразу появилась не совсем довольная гримаса. – Ну, в смысле такую же хорошую, как ты.
– Если бы, – пожал я плечами и зевнул ещё раз, чёртов хронический недосып. – Мне надо сегодня на кладбище за город скататься. С самых похорон там не был. Никто не ухаживал, кроме меня, за тем местом. А потом я устроился на работу, и всё. Больше вообще никто туда не приходил.
– А сегодня… чёрт, сегодня же двадцать четвёртое, – изменился в лице Юрий Николаевич, а в его глазах появилось сожаление, – ну ты это, держись. Ты умный малый, может, и сможешь вернуться туда, где раньше был.
После он похлопал меня пару раз по плечу, и мы разошлись. Он ушёл в сторону своей комнаты, а я же нырнул в умывальную. В которой тоже ничего не изменилось. Хоть и чисто, сами жильцы поддерживали тут порядок, но общая изношенность всего просто кричала сама за себя. Плитка под ногами уже потеряла свой рисунок, металлические раковины местами уже проржавели, краны кое-где протекали. Нет, их ремонтировали, опять же, своими силами, но денег тут ни у кого не было, чтобы что-то заменить, а от государства на обслуживание общаги деньги почти не поступали.
– А ведь раньше всё было иначе, – подошёл я к зеркалу и осмотрел своё уставшее и небритое лицо. – Вот только это «раньше» не вернуть…
Включив холодную воду, я быстро ополоснулся и снова осмотрел себя, смыв утреннюю сонливость. Каштановые волосы уже так и просились, чтобы их постригли, даже виски и бока, обычно убранные под ноль, уже отросли настолько, что пряди лежали на ушах. Про чёлку вообще молчу, если бы не зачёс набок, то мешала бы глазам. Изумрудные с вкраплениями янтаря глаза покоились в глубоких впадинах, сразу было видно, как на мне сказалась работа по двенадцать часов семь дней в неделю. Щёки тоже впалые, губы немного ссохшиеся, скулы торчат, хоть ими упаковки вскрывай… а лоб уже начал покрываться морщинами.
– А мне только двадцать пять, – грустно усмехнулся я и продолжил свои утренние процедуры.
Вернувшись в комнату, я достал из холодильника готовый набор, который недоел вчера вечером из-за того, что вырубался, и закинул на сковородку греться. А сам пошёл одеваться.
Серая футболка, одна из трёх, есть. Синие джинсы, которых у меня всего две пары на все времена года, есть. Чёрные носки, одни… да хрен знает, сколько их у меня, хоть