Турецкий холодно улыбнулся:
– Ну как же? Я – следователь, вы – подозреваемый. Мы ведь с вами должны как-то убить время. В конце концов, мой рабочий день не закончен, и я обязан о чем-то с вами говорить. Итак, какую последнюю книгу вы прочитали?
– Черт… – тихо прорычал Боровский. – Я не намерен обсуждать с вами мои книги.
– Тогда, может быть, обсудим ваш бизнес? Вы ведь и до этого убийства находились под следствием, так?
– Дело целиком и полностью сфабриковано, – сказал Боровский.
Турецкий кивнул:
– Само собой. Дело сфабриковано, вы – невиновны. И Риневича, должно быть, убили не вы. Пистолет сам выстрелил. С пистолетами это вообще случается сплошь и рядом. Уж поверьте моему опыту, Генрих Игоревич. Может, соберете вещи и пойдете домой, раз вы такой невиновный? Я провожу вас до выхода и извинюсь. Этого вы хотите?
Боровский мрачно ухмыльнулся.
– Это у вас что, такой способ допроса? – прищурившись, спросил он.
Турецкий с усмешкой осведомился:
– А что, не нравится?
– Ну почему же… Довольно оригинально. Сначала вывести собеседника из себя, а затем ошеломить его неожиданным вопросом, захватить врасплох. В бизнесе этот метод иногда дает хорошие результаты. Но не всегда.
– Что ж, раз вы такой мудрый собеседник, спрошу вас в лоб. За что вы убили Риневича?
– Я уже говорил вашим людям – это мое дело, и оно вас не касается. Поэтому просто судите меня и сажайте в тюрьму. Я готов.
– Браво! – иронично похвалил Турецкий и легонько похлопал в ладоши. – Прямо «Партизан на допросе у немцев». Кстати, не помните, кто нарисовал эту картину?
– Нет, – хмуро ответил Боровский.
– Значит, не помните… – тихо повторил Турецкий. – А как у вас вообще с памятью? Может, вы просто забыли, за что убили бедного Риневича?
– Бедного? – Боровский оскалил зубы в усмешке. – Риневич – один из самых богатых и удачливых людей России.
– Был, – поправил Турецкий. – Был одним из самых богатых и удачливых. Пока вы не внесли коррективы в его судьбу. Послушайте, а может, вы ему просто завидовали? Хотя нет, вас ведь называют самым богатым человеком России.
Боровский усмехнулся и сказал:
– Называли. Пока вы не внесли коррективы в мою судьбу.
– Точно, называли, – кивнул Турецкий. – Но свою судьбу вы перечеркнули сами. Да еще и грех на душу взяли. Все-таки человека убить – это не миллион украсть. Миллион, может, и простится, а вот убийство… – Александр Борисович медленно покачал головой.
Боровский гневно сверкнул глазами.
– Откуда вам знать, что мне простится, а что нет? Бороться со злом – это святая обязанность каждого верующего человека.
– Ага, – задумчиво сказал Турецкий и стряхнул с сигареты пепел. – Значит, по-вашему, убить Риневича – это не грех, а борьба со злом. Стало быть, причина для убийства у вас все-таки была. И очень веская причина. Не расскажете мне о ней?
– Нет, – сухо ответил Боровский. – Я уже все сказал. Судите меня и отправляйте на зону.