Знаете, какую особенность я отметил при работе над летописью дивизиона? С течением времени люди нисколько не изменились. Ни на йоту. Те, кто был открытым и общительным, тот таким и остался, и никакие чины и должности не повлияли на его личность. Те, кто был себе на уме и всегда подкрашивал и подновлял палисадничек вокруг своей персоны, так и остался с палисадником. Хотя, может быть, я не прав и владельцы палисадников меня могут легко переубедить.
Пришлось мне столкнуться и еще с одной особенностью. В книге есть сообщения о смерти наших однокашников и стоят траурные знаки сразу после их фамилий. Жизнь есть жизнь и исправить ее нельзя. Но мне однажды были высказаны претензии о том, что я без разрешения близких родственников сообщил о смерти главы их семьи и нашего товарища, и поставил траурный знак после его фамилии. Я не знаю, как на это реагировать. Говорить о том, что он жив и здоров, если я знаю, что он уже похоронен, я считаю для себя предосудительным. А мы все должны помнить наших друзей и чтить их память.
Предисловие
Часто, перед тем как закрыть глаза и уснуть, мне вспоминается практически одно и то же. Тусклый свет в казарме. Длинный коридор, вдоль которого в двухшереножном строю стоит двести человек и перекличка – поверка – личного состава.
Вход в спальные помещения второго и первого дивизионов
С правого фланга голос:
– Дивизиоон, равняйсь, смирно! Равнение налево!
Старшина, приложив руку к козырьку фуражки, на кавалерийских ножках полубегом перемещается на левый фланг.
– Товарищ полковник, – слышим мы издалека голос, – во втором дивизионе вечерняя поверка произведена, лиц, незаконно отсутствующих, нет. Старшина дивизиона Гольбах.
– Вольно, – говорит комдив.
– Вольно, – повторяет старшина.
Комдив со старшиной идут вдоль строя. Курсовые офицеры отработали свое и ушли домой. Мы не маленькие пацаны, чтобы за нами был ежеминутный догляд. И командование тоже понимает, что будущие офицеры должны приучаться к самостоятельности и нести ответственность за свои поступки.
– Завтра у нас государственный экзамен по огневой подготовке, – говорит комдив, – хорошенько отдохните и никаких волнений на огневом рубеже. Ровная мушка, плавный спуск курка и мишень поражена. А сейчас – отбой.
Мы разошлись и пошли готовиться ко сну, то есть сделать перекур в умывальнике. За четыре года мы настрелялись столько, что можем попадать в мишень и с закрытыми глазами. На душе легкая грусть. О прожитой жизни можно снимать сериалы, в большей части комедийного характера, потому что вся жизнь в училище вспоминается в минорных тонах. Здесь прошло юношество. Отсюда мы шагнули во взрослую жизнь.
Утром падал снег неслышно,
Непривычный в феврале,
И ложился слоем пышным
На изогнутом стекле.
Он