– Он уехал, – войдя, сообщает Уоллес без предисловий. – Ни записки, ничего.
Берит, стоящая у печи, спрашивает:
– Что значит уехал? Куда уехал?
– Просто уехал.
– А вещи? Тоже?
– Не было у него никаких вещей.
Уоллес вспоминает картонную папку. По крайней мере ее Эддисон взял.
Джейми срывается из-за стола, несется вверх по лестнице.
– Он вернется? – спрашивает Мэриен, окаменев от серьезности.
– Не знаю.
– Может, пошел прогуляться.
– Если честно, я думаю, вряд ли. Ты расстроена?
Она думает.
– Я думала, ему захочется нас увидеть. Но было бы хуже, если бы он увидел, а потом уехал.
– Не знаю, что хуже.
– Но он может вернуться.
– Может.
– Я бы не хотела, чтобы он остался, если сам не хочет.
– Наверно, – говорит Уоллес. Затем несколько ядовито: – Боже упаси, он сделает что-то, чего не хочет.
– Значит, все останется по-прежнему?
– Думаю, да.
– Ну и хорошо.
– Ты можешь погрустить. Я не обижусь.
Она смотрит в окно и спрашивает:
– Как ты думаешь, куда он поехал?
– Не знаю.
– По-моему, мне было бы еще грустнее, если бы я знала куда.
Уоллес кивает. Лучше только гадать, что он выбрал вместо них.
– Я тебя понимаю.
Какое-то время, несколько недель, кажется возможным, что Эддисон еще вернется. Но листья становятся рыжими, ночи – холодными, а он не возвращается.
– Как ты думаешь, почему он не остался? – Джейми сидит на табуретке в мастерской Уоллеса, расположенной в башенке, и на ненужном черновике углем рисует мелкую рыбешку, зависшую над каменистым дном реки. – Зачем вообще приезжал?
– Не знаю. – Уоллес стоит у мольберта, с палитры бьют в глаза масляные краски, вокруг пришпиленные наброски. – Я не очень хорошо его знаю. Мы никогда не были так близки, как вы с Мэриен. Я думаю, он хотел остаться, но испугался. – Он наклоняется посмотреть рисунок Джейми: – Отлично. У меня появляется ощущение воды, движения рыб. Очень здорово.
– Испугался чего?
Кисть Уоллеса спотыкается на холсте.
– Вас. Того обстоятельства, что вы есть.
– Догадка, но я думаю, ему не понравилась мысль, что он нам чем-то обязан.
– А почему он решил, что чем-то нам