Артемьев был погружен в свою работу с головой – не вылезал из мастерской. Иногда он приходил вечерами домой и заставал жену спящей. Утром, завтракая, поглядывал на Альбину, и ему часто казалось, что в мыслях она где-то далеко отсюда. Она сидела, опершись локтями на кухонный столик, теребя пальцами прядь волос, склонив голову набок, словно слушала голоса ветра. В ней всегда было что-то неуловимое – что-то такое, чего Артемьев никак не мог разгадать. Это беспокоило его. Артемьев подозревал, что она сама не отдавала себе отчета в том, почему ее страстно влекло то к нему, то к работе, то к безудержному накопительству и столь же безудержным тратам, то к пропавшему отцу, которому она вдруг начинала писать длиннющие письма, то к идее свадебного путешествия, которое у них так и не состоялось. При всем этом ей постоянно чего-то не хватало. Но она по-прежнему готовила исключительно вкусные обеды и оставляла ему любовные записки.
Однажды Альбина снова заплакала, на этот раз собираясь в Лондон. Артемьев спросил ее, в чем дело. Она сказала, что нервничает в связи с поездкой. Когда подъехало такси, она уже успокоилась. Когда они поцеловались у двери, Альбина уже деловито велела ему регулярно поливать цветы.
Накануне возвращения, спустя три недели, она позвонила. Голос ее звучал необычно. Альбина сказала, что домой не вернется. Артемьев не понял.
– Прилетишь другим рейсом?
– Нет.
– Тогда как?
– Я остаюсь, – сказала она.
– Надолго?
– Извини. Я искренне желаю тебе всего хорошего. Правда желаю.
– Что ты говоришь?! – закричал он.
– Я отправляюсь на следующей неделе в Рио с группой журнала «Вог», а затем в Грецию – сниматься на натуре. Здесь я по-настоящему становлюсь профессионалом. Понимаешь? Извини, я не хотела причинить тебе…
– Профессионалом? – сказал он. – С каких это пор гребаная демонстрация мод стала для тебя профессией?!
– Извини, – снова сказала она. – Мне пора.
Но он не позволил ей положить трубку, он потребовал объяснений. Альбина сказала, что теперь она счастлива и ей нужен простор.
На этом разговор закончился.
Несколько дней Артемьев слал через океан телеграммы, звонил по телефону и наконец обнаружил ее в каком-то отеле в Рио-де-Жанейро. Когда она подняла трубку, голос ее звучал устало.
– У тебя другой мужчина? – сразу же спросил он.
Те дни и ночи, что он искал ее, он только об этом и думал.
– Не в том дело, – сказала она.
– Не в том?! Так он есть или нет?!
– Есть.
– Значит, все-таки есть?
– Да, но дело не в этом.
– Кто он такой?
– Он фотограф.
– Вероятно, того типа, что называют себя художниками, да?! – закричал Артемьев. – Я не могу поверить!
– Придется.
Артемьев напомнил Альбине, как она сама говорила,