«Опа-опа», – Кент, как всегда, был сама уверенность в чистом виде, – «Ты во мне сомневаешься?»
Чтоб меня успокоить, он намекнул, что этот самый Аид, в книжках с которым и упоминается эта река Леты, притаскивал в наш мир воду из неё.
«Он, типа, тоже зелье мутил», – добавил Кент, – «Для чего, пока не знаю».
Он думал, что это тоже связано с женой Аида. Ведь ради неё он замутил зелье с зёрнами граната, значит, и тут истина рядом.
Как и вода из реки Леты. Кент почему-то думал, что за тысячи лет она где-то сохранилась.
Фонза же высказала свою точку зрения:
«Вспомни, Гончар. Именно Аид принёс Кольцо Властелина с той стороны. И зачем-то он после этого пытался создать зелье воспоминания с помощью воды из той реки. Вот я уверена, это как-то связано!».
Мне оставалось только гадать, как.
«Мир на той стороне» вообще оказался очень магическим. Там получалось, куда не плюнь, везде то гора с какими-нибудь свойствами, то река, то лес.
Именно поэтому и в нашем мире, когда магические расы пришли сюда, стали появляться целые волшебные локации… Вроде того же леса дриад, или болота с ограми.
Или Курамы с обитающими на ней воронами Тенгу.
***
Лекарь одновременно будто и радовал нас, и выводил из себя. Он зачастил в библиотеку, и иногда без особого стеснения сливал на книжки наши опыт и золото.
К счастью, в основном это были книги о бардах, но мне пришлось за ним следить. Очень часто он брал издания чисто о целительном деле, а в его случае это было золото на воздух.
И ладно бы книги о магии…
Когда я увидел у него в руках новенький разноцветный томик, я даже заинтересовался. Оказалось, это сборник стихов классиков говлитового века поэзии.
– Какого-какого века?! – не выдержал Боря, едва услышал название.
– Говлитового века, неотёсанная деревенщина, – холодно произнёс Лекарь, сжимая книгу.
– А, сорян, просто мне послышалось… А чего такого в этом веке, что его так обозвали?
– Ты не слышал о камне говлит? – у Толи подпрыгнули брови.
Мы все, сидя за столом личного холла, переглянулись. Так-то, наверняка никто не слышал, но Бобр взял удар на себя.
– Ну почему же. С говлитом частенько имею дело, – он засопел, стараясь не рассмеяться.
– Этот камень олицетворяет целомудрие, вечность, дарит чистоту помыслов! – Лекарь вздёрнул подбородок, безумным взглядом глядя куда-то в потолок, – В эту эпоху поэты магического сообщества творили самые настоящие шедевры…
Я с подозрением посмотрел на переплёт книги. Он был на удивление целым и новеньким, и его явно за несколько лет трогали всего пару раз. Кажется, говлитовую поэзию студенты не часто читают.
Он тут же бодрым движением раскрыл книгу, ткнул пальцем:
– Вы только послушайте! Стихотворение называется: «Гоблин».
На миг воцарилась тишина, мы так и переглядывались, боясь спугнуть удачу. Неужели действительно наш Толя станет бардом экстра-класса?
– Гоблин…