Утешение на земле – видеть человека, боящегося Бога, приносящего Ему в жертву полученные от Него жизнь и способности. К несчастию, большая часть людей поступают иначе: дары Божии приносят в жертву сатане. (6)
Низошел Дух Святой на чистую Деву и еще Ее очистил. Чистая по собственному состоянию тела и духа сделалась чистейшей от творческого всесильного действия, произведенного в ней животворящим, очищающим, обновляющим, изменяющим, претворяющим Свои сосуды Духом Божиим. Чистая Дева сделалась Пречистой, чуждой всякой скверны, помышляемой и ощущаемой, сделалась благодатно-чистой, духоносной, Божественной Девой. В такой обновленный и богоукрашенный сосуд, стяжав от действия в нем Святого Духа способность и достоинство приять в себя Бога Слово, низошло Слово Бог, сделалось во утробе Девы и семенем, и плодом, вочеловечилось[66]. (4)
Православная Церковь признает девство естественным человечеству[67], признавая собственно естеством человеческим то естество, в котором оно было сотворено. Состояние падения, в котором ныне находится все человечество, есть состояние неестественное, нижеестественное, противоестественное. Но так как все человечество объято недугом падения, то это состояние общего недуга можно называть естественным падшему человечеству. Так, свойства недуга естественны состоянию в недуге, они неестественны состоянию здравия. В таком случае – мы согласны – девство уже неестественно человечеству. По этой причине весьма, весьма немного девственников между праведниками Ветхого Завета: и патриархи, и большая часть пророков должны были подчиниться игу супружества. Господь наш Иисус Христос, восставив падшее человеческое естество, восстановил и девство. Сам Он был, по человечеству, всесвятым девственником; Его Матерь была благодатной, Пречистой Девой. Девство, естественное естеству человеческому в первобытном состоянии естества, неестественно естеству падшему, возвращено как дар естеству, обновленному Спасителем. (4)
Истинное девство заключается не в одной телесной чистоте, но преимущественно оно заключается в отчуждении ума от сладострастных помыслов и мечтаний. Ум не способен сам собой совершить отречение от греха, если не осенит его Божественная сила[68].
Борьба ума со грехом составляет тот величайший труд, при котором подвижник проливает множество слез горьких, испускает множество глубоких и тяжких воздыханий, умоляя о помощи и заступлении свыше. Когда сердце вкусит сладость духовную, тогда только оно может отторгнуться от услаждения плотскою сластью; без наслаждения