Направившись к ней, понимаю, что рано или поздно она почувствует мое приближение. Она всегда его чувствовала, как и я – ее.
Бо, этот жадный ублюдок, подходит к ней первым.
– Привет, малыш, – хрипло шепчет Сесилия псу, сняв испачканную садовую перчатку и погладив его по спине. Обращаясь ко мне, она не удостаивает даже взглядом. – Он тебя разбудил?
– Не важно. На улице очень холодно. Я принесу тебе пальто.
– Мне не холодно. – Она надевает перчатку и возвращается к работе, откинув в сторону ком земли, прежде чем взять контейнер с хризантемами.
– Тебе приснился сон? – спрашиваю, понимая, что ее что-то беспокоит.
– Разве они не снятся мне всегда? – колко отвечает она.
Опускаюсь на колени рядом с ней, пока она продолжает вскапывать землю.
– Помочь?
– Нет, сама справлюсь.
– Поговори со мной, – уговариваю, пытливо смотря на нее в теплом свете.
Она копает и вонзает в землю лопатку, а ее молчание проделывает то же самое с моим сердцем, но все же не предпринимаю никаких попыток ее остановить. Она нервничает или обижена – или и то и другое, а я хочу этого меньше всего.
День первый, Тобиас.
– Поговори со мной, Сесилия.
– Может, я не хочу, – тихо отвечает она. Так тихо, что возникает ощущение, будто не хочет, чтобы я услышал. Но я не собираюсь обороняться. Она уже победила. Сегодняшний день не предназначен для перебранок. Это день, когда я готов покориться. Я чертовски сильно скучал по ней. За прошедшие годы и месяцы порой задавался вопросом, не придумал ли эту потребность, привязанность к ней. Это предположение развеялось как дым в ту же минуту, как спустя долгую разлуку вошел в конференц-зал и встретился с ней лицом к лицу. То была очередная ложь, в которой убеждал себя на протяжении нескольких месяцев после того, как прогнал ее из Трипл-Фоллс. Попытки оспорить любовь бесполезны. Ей плевать на ваши доводы – и веские, и не очень. Любовь не обращает внимания на обстоятельства, ей насрать на то, в какое состояние она вас вгоняет. Любовь – неумолимое и беспощадное чувство, которое никогда не позволит лгать самому себе.
Устремив все внимание на нее в отчаянной потребности увидеть голубые, как океан, глаза, раскачиваюсь на пятках, приготовившись к первой битве из многих.
– Почему сейчас? – спрашивает она, доставая из контейнера хризантему и сажая в подготовленную почву. – Дождался, когда я привыкну к новой жизни. К новой жизни, в которой нет места тебе. Она не имеет с тобой ничего общего. Почему?
– Мне пришлось… – Устало вздыхаю, и Сесилия бросает на меня косой взгляд. – Что бы я сейчас ни сказал, это прозвучит как оправдание, но у меня были причины и не одна. И я все их тебе назову.
На миг она замирает, приминая землю вокруг растения.
– Слушаю.
– Прости, что уснул. Мне совсем этого не хотелось. Это все разница во времени.
Сесилия не утруждается расспросами, где я был. Она слишком привыкла находиться