Что бы там Уэллс ни говорил насчет доказательств, Иона не сомневался, что Стокс виновен. Он просто это знал. Он видел вину в спесивой усмешке, в глумливом равнодушии, с которым Стокс отнесся к исчезновению четырехлетнего мальчишки. Его сына. Было бы оскорблением здравого смысла признать, что Тео протиснулся сквозь ржавую и дырявую решетку и канул в темные сточные воды. Не по своей воле. Свидетели могут ошибаться, временные рамки – смещаться, а Иона – его отец.
Других доказательств ему и не требовалось.
На двадцать восьмой день Иона припарковал машину на улице неподалеку от отдела по надзору за условно освобожденными за полчаса до его открытия. Достаточно близко, чтобы хорошо видеть вход, и достаточно далеко, чтобы остаться незамеченным. Настало почти два часа дня, когда Иона заметил приближающуюся ненавистную фигуру в потертой армейской куртке. Он выпрямился, едва не поддавшись желанию прямо там наброситься на Стокса. Взяв себя в руки, Иона просидел в машине еще один показавшийся бесконечным час, пока Стокс не вышел из здания. Иона выждал, пока тот прошел мимо, потом вылез и зашагал следом. Он шел за Стоксом, кровь стучала у него в висках, когда он глядел на вытатуированную на толстой шее паутину. Иона знал, что придется еще немного потерпеть. Людная улица средь бела дня никак не подходила для задуманного. Нужна темнота. И безлюдье.
Поэтому Иона чуть поотстал, хотя и не пытался скрыться. Стокс не знал его в лицо, и у него не было причин думать, что за ним следят. А даже если бы и знал – Иону это не особенно волновало. Однако Стокс, похоже, не обратил на него внимания и даже не оглянулся, когда Иона следом за ним сел в автобус. Когда Стокс вышел, Иона тоже выскочил. Он чуть сбавил шаг, когда Стокс остановился, чтобы закурить, затем двинулся вслед за ним. Дойдя до невзрачного кирпичного здания, Стокс бросил окурок на тротуар и вошел внутрь. Проходя мимо, Иона увидел, что это мужское общежитие.
Перейдя улицу, Иона дошел до ближайшего переулка. Прямо за поворотом он заметил чуть утопленный в стене дверной проем. Его наполовину скрывали ржавые ступеньки пожарной лестницы, сама дверь оказалась заперта на висячий замок, рядом с ней громоздилась кучка мусора. Ступив в проем, Иона впился глазами во вход на той стороне улицы, не обращая внимания на запах мочи и гниющих объедков.
Съежившись от холода, он стал ждать вечера.
Теперь он сделался почти невидимым, стал неясной тенью в темном переулке. Иона замер, когда в доме напротив открылась входная дверь. На улицу выплеснулся свет, и наружу выбрался знакомый силуэт. Из проулка Иона наблюдал за двинувшимся по улице Стоксом.
И пошел за ним.
Мышцы шеи и плеч напряглись, руки сжались в кулаки. Его ботинки на резиновой