чем академический интерес, но не трогало душу. И вот далекое прошлое буквально врывается в мою жизнь. Панихида заканчивается. Гроб, покрытый российским флагом, проносят мимо меня. Я успеваю дотронуться до него рукой, прикоснуться к Истории. На память приходят слова блаженного Августина о том, что нет прошлого, будущего и настоящего, но существует настоящее настоящего, настоящее прошлого и настоящее будущего. И еще вспоминаются слова одного моего знакомого поэта: «История – это не время, история – это я». Воистину, это так. В двух шагах от меня проходит дочь Антона Ивановича Марина Антоновна. Она уйдет из земной жизни спустя месяц. Я оглядываюсь по сторонам. Такое ощущение, что две России – Белая и Советская – соприкоснулись и даже слились на похоронах генерала. Элегантные дамы с лицами, которые я встречал разве что на пожелтевших страницах дореволюционных книг, казаки, интеллигенты, внешним обликом так напоминающие героев актера Олега Янковского из фильмов застойных времен. И весьма точными кажутся слова недавно ушедшего от нас Патриарха Алексия II, произнесенные им в стенах Донского монастыря после освящения закладного камня мемориала-часовни. Святейший выразил надежду, что перезахоронение праха генерала Деникина и философа Ивана Ильина станет первым шагом к восстановлению единства русского народа и Русской Православной Церкви. Примечательно, что этот день, по словам Алексия II, стал восстановлением единства русского Православия. Ведь на перезахоронении присутствовал и глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Лавр (ныне покойный). Что же, слова Патриарха сбылись: Церковь воссоединилась, а с прахом подлинных русских героев (Деникин, без сомнения, из их числа) возвращается к нам и старая христианская Россия, сохраненная белогвардейцами в Рассеянии.
Церемония перезахоронения праха генерала А.И. Деникина и философа И.А. Ильина. Москва, Донской монастырь, 3 октября 2005 г.
Процессия (не хочется называть ее траурной, скорее – торжественная) выходит на улицу. Осень в том году выдалась особенно теплой, не стал исключением и третий день октября. Мы идем к некрополю под звуки военных маршей и здравиц из оперы Глинки «Славься». Затем звучит гимн России, раздаются залпы салюта, останки предают земле. Над могилами – деревянные кресты, рядом – венки, присланные от Президента России Владимира Путина и Правительства Москвы.
Церемония прощания закончилась, люди прикладываются к крестам на могилах. Меня же не оставляло ощущение, что душа генерала здесь, рядом с нами. Тихим, теплым и солнечным октябрьским днем он вернулся на Родину. Навсегда.
Тогда же, почти шестьдесят лет назад, его смерть отозвалась в зарубежной Белой России щемящей болью – ушел последний из тех, кто в числе первых поднял знамя борьбы с кровавым сатанинским большевизмом. Общую скорбь в то время наиболее емко выразил близкий друг генерала Иван Шмелев[22].
Едва сдерживая рыдания, он произнес 12 августа 1947 года: «Великая и чреватая страница Русской Истории закончена: скончался
