Последнюю фразу я произнес с нажимом, открыто намекая на один неприятный конфликт, который разгорелся между нами в прошлом. Тогда Галиуллин тоже вдруг с чего-то посчитал, что имеет моральное право давить на меня и даже что-то требовать.
– Ну хватит уже, чего ты сразу заводишься? – Поморщился он.
– А это чтоб ты не расслаблялся, государев человек! А то с вашим братом иначе нельзя, на шею садитесь.
Насладившись редким зрелищем пристыженного майора, я все же с великодушным видом махнул рукой.
– Ладно, веди уже. Где там мой клиент?
– Клиент, блин… шуточки эти твои – пробурчал Дамир, указывая мне дорогу к жертве очередного убийства.
Пройдя по выкрашенным коричневой краской коридорам, в которых буквально каждая деталь кричала о принадлежности казенному дому, мы вошли в одно из помещений, стены которого украшала ужасная зеленая кафельная плитка.
– А почему в селекционной держите труп? – спросил я, разглядывая полупустое помещение. Тут, помимо привезенной каталки с накрытым простыней телом, стояли только два пустых патологоанатомических стола и несколько медицинских стеклянных шкафов с множеством специфических инструментов и склянок.
– Ну так… для тебя ж специально все устроили! Не у холодильников же торчать, мерзнуть.
Майор попытался изобразить беззаботность, но я где-то на грани восприятия уловил от него нотки смущения.
– Боитесь, что я с остальными жмуриками парой фраз перекинусь? – Не сдержал я ехидной улыбки.
– Вот что ты за человек, Секирин? Ерунду говоришь всякую! Да ну тебя!
Дамир в сердцах махнул рукой, показывая всю глубину своего возмущения моим обвинением. Но, во-первых, я слишком давно его знал, чтобы он мог так легко меня обмануть, а во-вторых, моя способность ощущать эмоции других людей теперь уже явно просигнализировала о том, что он сильно смутился. Хм… значит, не показалось, и правда опасаются.
И, судя по реакции Галиуллина, он прекрасно понял, что несмотря на мой полушутливый тон, я обо всем догадался верно, и выводы об уровне доверия сделал соответствующие. Однако сам он выглядел почти извиняющимся, как бы говоря своим видом: «Извини, приятель, служба такая. Хочешь узнать больше – надевай китель» И пробивающийся сквозь мое восприятие легкий флер вины явно намекал мне, что он очень стыдится такой демонстрации недоверия. Однако я даже на него и не думал обижаться. Я ж прекрасно понимаю, над ним сидит начальство, с которым спорить себе дороже. Да и чужих секретов мне отродясь не надо было, от них сплошные проблемы. Так что я абсолютно не имел никаких претензий, что и поспешил продемонстрировать.
– Ладно тебе обиду вселенскую изображать, – хмыкнул я, – говори уже, чего хочешь вот у него спросить, – кивок головы в сторону тела.
– Ох-хо-хо!