– Ты новости слышал? – спросила она.
– Нет, – ответил Конрауд, стряхивая с себя апатию. Он копошился в старых бумагах своего отца, и бессонница на этот раз случилась у него частично из-за этого.
– Они привезли его к нам часов в восемь, – сказала Сванхильд. – Они его нашли.
– Нашли? Кого? Кто?
– Немецкие туристы. На леднике Лангйёкютль. Он был подо льдом.
– На леднике?
– Это Сигюрвин, Конрауд. Сигюрвин нашелся. Они обнаружили его труп.
– Сигюрвин?
– Да.
– Сигюрвин? Нет, разве… о чем ты?
– Через столько лет, Конрауд. Просто невероятно. Я решила спросить, не захочешь ли ты взглянуть на него.
– Ты не выдумываешь?!
– Знаю, это невероятно – однако это он! Сомнений нет.
Конрауд опешил. Слова Сванхильд звучали издалека, словно из глубин странного забытого сна. Эти слова он не чаял услышать. Никогда. Слишком уж много времени прошло. Однако он как будто всегда ждал подобного звонка, этих вестей из далекого прошлого, которое, тем не менее, не прошло, а всюду продолжало следовать за ним как тень. И когда эти вести наконец пришли, они выбили его из седла.
– Конрауд?
– Просто не верится, – сказал он. – Сигюрвин? Сигюрвина нашли?
Конрауд опустился на стул у кухонного стола.
– Да. Это Сигюрвин.
– Немецкие туристы?
– Да. На леднике Лангйёкютль. Какие-то ученые заявляют, что с тех пор, как пропал Сигюрвин, ледник значительно уменьшился в размере. Ты вообще новости слушаешь? Это из-за парникового эффекта. Я решила: наверное, тебе захочется его увидеть до того, как у нас тут завтра с утра все завертится. Он хорошо сохранился во льду.
Конрауд совсем растерялся.
– Конрауд?
– Да.
– Ты не поверишь: он так отлично выглядит!
Конрауд рассеянно оделся. Перед тем, как выйти к машине, он посмотрел на часы. Было почти три. Он покатил по пустым улицам из Аурбайра[4]. Сванхильд больше тридцати лет проработала в Центральной больнице. Они знали друг друга очень давно. И он был благодарен ей за эту новость. По дороге он думал о леднике, о Сигюрвине и о том, сколько времени прошло с его исчезновения. Его искали в портах и на берегу, в расщелинах и канавах, в домах и машинах, – но про ледник никому и в голову не пришло. Он думал обо всех тех, с кем тогда говорила полиция на эту тему, но покуда не видел никакой связи с поездками к леднику.
Он въехал на проспект Миклабрёйт, не встретив ни одной машины. В начале девяностых они с Эртной переехали в небольшой таунхаус в Аурбайре, и там он всегда чувствовал себя неуютно. Он был истым уроженцем центрального района, вырос в Теневом квартале[5]. А вот Эртна была довольна, и их сын тоже: он ходил в отличную школу в том районе, у него были друзья, и он создавал себе сказочные миры между горкой в Ауртуне и реками Этлидараур. Конрауду казалось, что эта местность – какая-то абсолютная окраина, он считал, что она не имеет ни