Студентка приподняла голову, шмыгнула носом и наскоро утерла с покрасневших щек и припухших век злые слезы. Но они, упрямые, не унимались, и все продолжали и продолжали литься против ее воли. Преподаватель смотрел на студентку в ожидании ответа, а Оля молчала: горло сдавил спазм стыда, да и к тому же, кто в здравом уме будет выносить боль и обиду на поживу сотне человек?
Но шила в мешке не утаишь. С галерки поднялась рука, и ее одногруппница пояснила:
– Иван Ефремович, она с женихом поругалась.
– О, простите, милая, – понимающе кивнул лектор. – Вы можете выйти, если хотите, или посидите вместе с нами, успокоитесь, глядишь, и найдете варианты примирения. Вселенная многомерна, а человек, пожалуй, посложнее устройства резонансной сетки.
Оля, покраснев, всхлипнула еще отчаяннее, дернула плечами и мотнула головой: да где там, какое примирение, когда все вокруг падает и рушится?
Иван Ефремович вздохнул. У молодежи всегда так: что ни происшествие, то обязательно мирового масштаба. Поссорились – так навсегда, помирились – так на всю жизнь. Он попытался утешить студентку:
– Оленька, вы не сжигайте мосты раньше времени. Поверьте мне, все решаемо, кроме…
Ольга, не выдержав душевных терзаний, прервала лектора:
– Рома военный! Там кроме приказов ничего не решаемо!
Иван Ефремович почти воочию видел, как душит Олю изнутри горькая несправедливость и едкая желчь влюбленности: почему человек, что занял все ее сердце, отдал ей взамен только половину своего? Почему на первом месте должен быть долг и честь – и только потом любимая? Ведь он не врет, любит ее, она знает наверняка. Почему нельзя отыскать работу поспокойнее, разве в мире, где помимо Земли заселены еще пять экзопланет, где вместо войн есть Межмировое правительство, где люди, сплотившись, победили мировой экологический кризис шестого парникового вымирания9 – есть место опасности и смерти? А выходит, что есть. Как же лектору это было знакомо…
Иван Ефремович помедлил, окинул взглядом аудиторию, поморщился, словно решаясь на что-то. И нехотя произнес:
– Отложите в сторонку ваши ручки и планшеты. Я вам расскажу одну историю… Но давайте договоримся, что вы, скажем так, не будете ее афишировать и тиражировать.
Он дождался легкого одобрительного гула, прикрыл глаза, собираясь с мыслями, и вышел, прихрамывая и опираясь на трость, из-за кафедры в центр лектория.
– Знаете, в старых двухмерных фильмах есть один заезженный штамп. Когда погибает второстепенный персонаж, который должен был умереть по сюжету, причинив душевные муки главному герою или героине, то они, герои, очень агрессивно к смерти относятся. Всегда кричат что-то вроде «Да как ты мог!» или «Нет, только не ты!», и все в таком духе. Я всегда думал, что