Я угадал. Смарагдель избрал своё любимое обличье, и передо мной появился статный молодой мужчина – красивый, но не той нежной красотой, от которой млеют юные девушки. Для меня он не стал сильно стараться и оставил неестественно яркие изумрудные глаза, которые горели на его резковатом лице, как печные угли, в коротких волосах торчали тонкие рога, похожие на заострённые веточки, а чёрные пальцы переходили в длинные когти цвета сажи. Конечно, если б он решил явиться незнакомцу, то подготовился бы с бо́льшим тщанием: тогда лишь по цвету кожи можно было бы отличить человека от притворившегося нечистеца – у лесовых кожа неизменно отливала лёгкой зеленцой, а у водяных – сероватой голубизной.
– Хвала Серебряной Матери, ты снова пожаловал в мои владения, друг Лерис.
– Кречет, – поправил я. Конечно, Смарагдель снова станет называть меня истинным именем, данным при рождении, хотя бы чтобы просто подразнить.
Лесовой хитро ухмыльнулся и медленно, церемонно протянул мне узкую чернопалую длань. Я не стал манерничать, шагнул к Смарагделю и стиснул его в медвежьих объятиях. Рудо повизгивал, как малый кутёнок, и тыкался лобастой головой Смарагделю в лицо.
Лесовой мог бы запросто переломить все рёбра и самому могучему из воинов, смертный никогда не потягается силами с нечистецом, но я не боялся, что Смарагдель навредит мне. Он сжал меня в ответ – ровно так, чтобы объятие было по-дружески крепким, но не болезненным.
– Мои дети приготовили стол, – проговорил он. Смарагдель даже в человеческом облике напоминал дерево. Голос его был скрипуч, а движения неторопливыми, плавными. Так стонут стволы в злую бурю, так колышутся ветви на ветру: с оттяжкой, с могучей ленцой.
– Погоди поить меня брагой, – хмыкнул я. – Сначала проверю, действительно ли ты передо мной, старый друг, или кто-то другой надел твою личину.
Смарагдель мигнул глазами и покорно сделал шаг назад, показываясь во всей красе. Серебряная Мать подсветила его причудливое одеяние, украшенное перьями неведомых птиц и мелкими самоцветными камнями.
Я затеял эту проверку скорее по привычке. Никто не посмел бы вторгнуться в самое сердце Смарагделевых владений и прикинуться хозяином. Я потянул за тонкий ремешок на своей шее и вытащил из-под рубахи грубый камешек, густо-алый, как свежая людская кровь. Поднёс к глазам и посмотрел на лесового сквозь мутноватое каменное тельце. Верно всё. Никто не пытается меня обмануть. Я кивнул и спрятал оберег.
– Недоверчив, как олений вожак.
– И потому до сих пор живой.
Смарагдель неторопливым жестом пригласил меня к пню-столу, на котором шустрые лесавки расставили нечистецкие яства, мало чем похожие на человеческие. Расставили и отбежали, спрятались за деревьями, а сами тайком поглядывали на меня и хихикали, озорницы. Лешачата были посмелее, не таясь, глазели на нас с Рудо.