– Совсем забыл, передадите, когда она спустится. Странно, сама позвала, а дверь не открывает.
И он быстро вышел на улицу, а затем уже бегом добрался до своего джипа, припаркованного у соседнего дома. Оглядываться и проверяться времени не было. Да он и не совершил еще никакого преступления, чтобы бояться чего-то или кого-то. Но ведь эта дрянь отвечала по-военному, значит, и тот, кто звонил ей, вполне мог иметь отношение к армии. Либо, что хуже, к милиции. А встреча с ее представителями у Владимира Харитоновича Багрова предусмотрена не была.
Но, даже отъехав уже порядочно от ее дома и выворачивая на Комсомольский проспект, чтобы ехать к Садовому кольцу, он все никак не мог успокоиться. Ну разве не стерва? Разговаривала с ним, будто мать родная, посмеивалась, даже сочувствовала! Искреннюю заботу проявляла! А сама тем временем с кем-то уже договаривалась о подмоге… И теперь, решил Багор, повторись ситуация, он уже не станет думать о том, чтобы доставить ей изысканное удовольствие, которого она, разумеется, давно уже лишена, а просто задушит ее. А сам станет с наслаждением наблюдать, как она будет извиваться и корчиться под ним, выпучив глаза и испуская дух.
И эти суки еще в чем-то винят мужиков?! Багрова просто трясло от лютой ненависти к этой проклятой бабе. Олечки-Лелечки? Ну он им всем еще покажет ули-люли!..
– А чего ж ты тогда сбежал, – откровенно презрительным тоном спросил Игорь Петрович, которому Багров, хмуро глядя в стол, пересказывал свою одиссею. – Может, это все туфта обыкновенная! Может, она тебя просто пугануть решила? Ты невольно проговорился, прокололся, а она с ходу просекла. Да и старуха та наверняка ей скажет, что ты поднимался, потом топтался у двери, сам говоришь, минут тридцать и сбежал. И ни адреса, ни букета, как я велел! Ты мне скажи, Багор, у тебя со слухом в последнее время стало плохо? Или это я что-то неясно объясняю?
Багров услышал металл в голосе босса и внутренне подобрался – такой тон не предвещал ничего хорошего. А ведь Владимир Харитонович шел к Игорю Петровичу, чтобы покаяться в своем промахе. Хотя если честно, то он новой вины за собой не видел – никого ж не тронул, нигде не засветился, да и сам телефонный разговор с Ириной никакой другой информации, кроме его собственных сожалений и извинений за причиненные ей неприятности, в сущности, не выдал. Так что, может, еще и пронесет. Ну а его личное отношение к тому, что произошло, – чего об этом рассуждать? Личное – оно и есть личное.
И еще, но это когда злость уже схлынула и он немного успокоился, Багров подумал, что, вернув ей права и пообещав сделать любой необходимый ремонт пострадавшей машины, он тем самым как бы снял общее напряжение. И тон у нее в конце стал скорее доброжелательным, хотя и остался язвительным. Но это у всех баб одинаково, не могут, чтоб свой норов не показать. А Брусницын отреагировал иначе:
– Ну так чего ты явился? Каяться? Так я тебе еще вчера все сказал. Чистой бумаги нет? Найдем… – Босс выдвинул