Хозяин дома снова хохотнул и зашептал Тасеньке:
– Если так, то мешать не буду. Александр Аполлонович – человек порядочный. Пускай он вас увозит, но к обеду привезёт. Заодно пусть и сам на обед останется. А в качестве залога оставим у себя имущество Александра Аполлоновича – коляску. Всё равно он вас увозит в вашем экипаже.
– Отец, позвольте не согласиться! – вмешался Петя. – Я полагаю, что мы не можем отпустить нашу гостью вот так. Это скандал!
В отличие от отца Петя говорил громко, поэтому Белобровкина услышала его и с ходу припечатала:
– А тебя не спрашивают. Если сам свататься хотел, то раньше надо было!
И всё же младший Бобрич не сдавался:
– Отец, позвольте мне ехать с ними. Дайте экипаж.
Жена Бобрича эту идею поддержала и обратилась к Тасеньке:
– В самом деле. Пусть Петя с вами прокатится.
Тасенька ещё не успела ничего ответить, а Петя совсем распалился:
– Я намерен сопровождать Таисию Ивановну в любом случае. С кучером рядом сяду, если иного выхода не будет.
Меж тем Белобровкину больше занимали бытовые хлопоты:
– А едем прямо сейчас или, может, повременим, чтобы вещи собрать?
– Ну кто же увозит барышню с вещами! – воскликнул Ржевский. – Вещи после, если надо будет.
– И то верно, – согласилась Белобровкина и обратилась к Тасеньке: – Внученька, что там с экипажем? Ты распорядилась?
…Через полчаса из ворот усадьбы Бобричей выехали два экипажа.
Первый – большая коляска с опущенным верхом, запряжённая парой рыжих коней. В ней сидели рядом две особы, закрываясь от солнца кружевными зонтиками, а напротив них, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел гусар и указывал кучеру, куда править.
Следом двигалась двухколёсная колясочка – таратайка, – запряжённая одной вороной лошадью. Кучера у этой таратайки не было. Лошадью управлял единственный пассажир, одетый в крестьянский костюм.
Выехав на широкую дорогу, тянувшуюся меж полями, большая коляска прибавила ходу, поднимая за собой облако пыли, а в самый хвост этого облака вынужденно пристроился второй экипаж.
Запряжённая в таратайку вороная, привычная ко всему, бежала вперёд с совершенно флегматичным выражением морды. А вот пассажир к пыли не привык, но и отступать не собирался, поэтому досада, поначалу отразившаяся на его лице, вскоре сменилась стоическим терпением.
* * *
В имение Ржевского добирались примерно час, но за час поручик так и не успел обсудить с Тасенькой план действий.
Причиной этому стала Белобровкина, которая всю первую половину пути спрашивала:
– Александр, а когда ж твои земли начнутся? Скоро?
Всю вторую половину пути старушка интересовалась:
– А вот это поле твоё? А вон тот лес? А вон те луга? А вон то стадо коровье?
Поручику каждый раз приходилось объяснять, что границы его владений вовсе не так широки, и лишь последние пять минут дороги он