– Так что же это? Предательство или головотяпство? – спросил Ивлев.
– Вот это и предстоит выяснить. Если головотяпство – одно дело, ну а если… – Гостомыслов махнул рукой. – Смог же Тимошенко сломать оборону под Смоленском, бросив на убой два мехкорпуса… Это что? Решили так: хотели как лучше, но не вышло. Ну и куча причин. А ведь если бы мехкорпуса использовали так, как мыслил Ерёменко, всё бы иначе сложилось. Такова логика войны. Ошибка или преступные действия командующего приводят к большим бедам не только на данном направлении, но и на всём протяжении фронта.
Разговор прервал телефонный звонок.
Гостомыслов снял трубку, выслушал то, что говорили на другом конце провода, и, завершив разговор, повернулся к Ивлеву.
– Ну что же, отправляйся в Кремль. Видимо, данные твои о Зигфриде заинтересовали Верховного очень сильно, а возможно, и насторожили.
В указанное время Ивлев был в кабинете.
Сталин поздоровался кивком головы и сразу перешёл к делу:
– Вы уверены, товарищ Ивлев, в том, что ваше сообщение, полученное от Зигфрида, не дезинформация? Вы уверены в этом самом Зигфриде?
– Полностью уверенным разведчик может быть только в себе, товарищ Сталин, – спокойно и твёрдо проговорил Ивлев. – Зигфрида я знаю с Первой мировой. Он был заслан к нам на Юго-Западный фронт с задачей организовать устранение генерала Келлера… Этот генерал блестяще командовал конным корпусом. Он из немцев, но…
– Да, да, я о Келлере слышал, – кивнул Сталин, – Хороший был генерал. Слушаю о Зигфриде.
– Мне удалось его задержать и начать с ним работу. Дело в том, что у него русские корни, и он далеко не глупый человек. Он дал согласие работать на нас, но тут февральский переворот. Всё рухнуло, и я решил отпустить его. Он уже не представлял для контрразведки никакого интереса… А что-то сделать против нас не успел.
Сталин никак не оценил такое решение. Его интересовало, насколько мог быть искренен Зигфрид.
– Вы понимаете, товарищ Ивлев, что его сообщение бросает тень на высший командный состав Красной армии. Готовится измена, равная измене сорок первого. Он прямо говорит о том, что в сорок первом была измена, и некоторые наши генералы откровенно сработали на Гитлера. Мы это знаем. Здесь он прав. Но что же теперь?
– Я всё понимаю, товарищ Сталин. Но здесь могут стоить очень дорого как недооценка, так и переоценка сообщения.
– Но почему же он не указал конкретно, кто готовит измену?
– Полагаю, что не знал. Такое возможно. Слышал, что готовится, но пока не получил возможность уточнить, – предположил Ивлев. – Разведчик или контрразведчик получает информацию в части касающейся.
– Это мне известно. И всё же… А если нас