Испуганно уставившись на князя, Марта вдруг осознала всю опасность ситуации. Она не стала дожидаться, что предпримет её кавалер, и выскользнула за дверь.
Князь с любопытством посмотрел на Савина и снова усмехнулся.
– Вольно, вольно, корнет. Присаживайся. Курить будешь? – добродушно спросил Николай Константинович, протягивая Савину свою трубку.
Фанни кокетливо оглядела корнета и, взяв трубку из рук князя, передала её Савину. Тот, хотя и находился в крайней степени изумления, заметил, что девушка тоже ему знакома. «Где-то мы встречались», – промелькнуло в его голове. Савин украдкой всматривался в её лицо, но от волнения не мог вспомнить. Ему показалась, что Фанни тоже слишком внимательно смотрит на него, будто пытается воскресить в памяти прежние встречи.
– По-моему, мы с вами знакомы, мадемуазель – несмело проговорил Николай.
Насмешливый голос князя оборвал его мысли:
– Лишнего не придумывай. Она иностранка. Нигде ты не мог её видеть.
Фанни была так очаровательна, что Савин сразу же позабыл о Марте, которую несколько минут назад страстно сжимал в объятиях. Девушка грациозно подала ему руку для поцелуя. Он прикоснулся губами к шёлковой коже её пальчиков, не спуская с девушки внимательных серо-голубых глаз.
Красавица с улыбкой произнесла:
– Фанни Лир.
Голос её оказался необыкновенно нежным, и говорила она с милым иностранным акцентом.
– Весьма польщён, – отозвался Савин, тоже улыбаясь.
– Ты не особо заглядывайся, корнет! – недовольно проговорил князь, заметивший волнение молодого человека.
Савин послушно отвёл взгляд от прелестного лица, казавшегося до боли знакомым. Он посмотрел на курительную трубку, потом, примериваясь и немного помешкав, с видом знатока затянулся. Терпкий вкус дыма и скребущее ощущение в горле вызвали у него громкий кашель.
Великий князь, наблюдавший за своим незваным гостем, снова в голос расхохотался. Казалось, он испытывает удовольствие от вида корнета.
– Ну как, крепкий табачок, корнет? – насмешливо прищуриваясь, спросил князь.
Его забавляла неопытность молодого человека.
– Так точно, ваше высочество, – прокашлявшись, смущённо ответил Савин.
– А почему же ты всего лишь корнет? – поинтересовался Николай Константинович, окинув китель Савина пренебрежительным взглядом.
– Так отчислили меня, сразу после того спектакля, – хмуро произнёс Савин, виновато посматривая на князя.
Тот сохранял полнейшую невозмутимость. Потом вдруг откинул голову назад и рассмеялся, хлопая себя по коленям.
– Да, знатный был спектакль! – воскликнул Николай Константинович.
Он