Грудинин. Михаил Поляков

вероятно, две её годовые зарплаты, никакого впечатления не произвели. Она сложила пачки одну на другую и положила бы их в сервант, на видное место, если бы Костина не шикнула на неё. Только тогда она убрала деньги в шкаф. Разобравшись с этим, пошли на кухню. Костина, видимо, привыкшая как дома распоряжаться тут и знавшая где что лежит, достала с полок чашки и стала резать принесённый с собой большой кремовый торт. Дети, до того смирно с печальными лицами сидевшие, глядя на плачущую мать и на странного молчаливого гостя, отвлеклись на торт и начали ссориться из-за какого-то лучшего, с розой, куска. Грудинин хотел улучить момент и поговорить с вдовой наедине, но увидев, что это из-за близости Костиной не получится, отказался от чая и сказав, что спешит, извинился и вышел в коридор.

      «Вот дурак же, – говорил он про себя, вдевая сильными резкими движениями ноги в ботинки, и руки – в рукава пальто. – Триста тысяч отдал, а подпись не взял. Из-за этой хабалки не поговорить с ней». Он вышел на лестничную клетку и, нажав на сожжённую кнопку, вызвал лифт. Но, когда двери раскрылись перед ним, он не вошёл в кабину. Постояв некоторое время на площадке, он повторил себе слова про триста тысяч, решительно сжал губы и, нахмурившись, твёрдым шагом вернулся в квартиру.

      Дверь была не заперта. Размышляя как поступить – то ли пойти сразу к вдове, то ли оставить ей номер телефона, он некоторое время простоял в прихожей. Наконец, решив сделать второе, достал ручку и начал записывать на визитке кроме своего, напечатанного номера, номер адвоката. В этот момент дверь в кухню, из-за которой доносились звуки детской ссоры, утишаемой визгливыми начальственными окриками Костиной открылась, и в прихожую вышла, вытирая платком глаза, бледная как тень вдова.

      – Не ушли ещё? – равнодушно спросила она Грудинина, глядя сквозь него.

      – Нет пока, – ответил он. – Я ещё вернусь, деньги вам привезу.

      Она, не сказав ни слова, прошла мимо него в комнату и закрыла дверь. Грудинин, несколько секунд помедлив, собрался с силами и шагнул за ней. Она лежала на диване, поджав костлявые ноги под себя, уткнувшись лицом в шерстяную подушку и тихо плакала, судорожно всхлипывая. Он подошёл и осторожно тронул двумя пальцами её туго обтянутое ситцем рубахи горячее плечо.

      – Наталья Николаевна, – тихо сказал он, переступая с ноги на ногу. – Вы извините, что беспокою вас ещё раз. Я бумаги должен вам дать подписать.

      – Что это? – спросила она, поднимаясь на кровати, вытирая тыльной стороной ладони одной руки глаза, а в другую беря поданные расправленные бумаги.

      – Мировое соглашение.

      Она взволнованно посмотрела на него поверх документов своими выплаканными красными глазами. Но как-то вдруг, сразу успокоилась, решительно взяла ручку и, часто, словно на бегу дыша, торопливо поставила везде, где ей было указано, длинные угловатые росчерки.

      – Уйдите, наконец, оставьте меня в покое!

      Грудинин, прошептал благодарность и с постным соболезнующим лицом, но со смеющимися глазами мягким пружинистым шагом вышел из комнаты.

      VIII

      Прошло