– Сбежав в город, она ненадолго «сходила» замуж за очень пожилого мужчину. Можно сказать, Владимир Андреевич Соколов просто пожалел ее, устроил к себе на завод, главным инженером которого был. Женился, дал фамилию ей и дочери – мама в девичестве была Соколовой. И еще он прописал их в своей квартире. В той самой, где мы с вами встретились впервые, Федор Николаевич.
– Да, история… а я не знал, что у вас был еще и дом в Яровке. Осокин о нем знал? Кстати, где это?
– Недалеко от Энгельса. Нет, Стас о доме не знал.
– Так вы что, давно знакомы? – Берта с подозрением оглядела обоих. – Вы, господин майор, приехали к нам из Самары, я правильно поняла?
– Да, вернулся в родительский дом… доживать. Аглая Андреевна, очнитесь, – окликнул он задумавшуюся о чем-то мать. – И рассказывайте уже все. Дочь из вас душу вынет, если молчать станете. Так ведь, Берта Львовна? Кстати, и я бы послушал. Ваш взгляд на те события может оказаться любопытным.
– Какой взгляд?! Я сбежала сюда и тряслась первое время от страха – а вдруг ничего не закончилось? Вы хоть представляете, как это – из-за каждого стука в калитку прятаться в спальне хозяина в надежде, что в помещение, где лежит больной, бандиты сунуться побоятся? Вы думаете тот, кто мне звонил в тот вечер, вот так просто от меня отстал, не пустил по следу своих людей? Кстати, а кто это мог быть, вы не в курсе? И почему мне угрожали? Какой смысл, если я ничего о делах Осокина не знала!
– Простите, Аглая, но вы преувеличиваете свою значимость. Вас просто припугнули, а сделал это, скорее всего, сам Василий Голод. В то время все, кому он доверял, уже были у нас, поэтому посылать по вашему следу, как вы выразились, ему было некого. На какое-то время из посвященных в его дела остался лишь его адвокат. Позже, как я вам уже говорил, адвокату удалось вытащить из камеры Фетисова. Мерзкий, я вам скажу тип, скользкий и наглый. Мы-то поначалу были уверены, что он такая же подневольная мелкая сошка, как и Осокин со Стоцким…
– Так, стоп! Вы в курсе, что я не в курсе?! – удалось вставить возмущенный возглас Берте. Оба: и мать, и Мутерперель – одновременно повернулись к ней, словно только что заметили ее присутствие.
– Вы обо мне забыли? Ничего себе, сколько эмоций! Между вами только искры не летают, такое напряжение. Мам!
– Давайте-ка, Берта Львовна, я вкратце расскажу эту историю, и вы сразу поймете, каким образом ваша мама в девяносто седьмом оказалась в наших благодатных краях. Как, Аглая Андреевна, не против, если начну с того, кем для вас был Станислав Осокин? Только извините меня заранее, говорить буду правду.
Берта видела, как неохотно ее мать выдавила из себя согласие, и по-прежнему ее немного жалела. Но Берта не могла избавиться и от досады – она, дочь, взрослая дочь, не ребенок уже, ничего не знала! Всегда была уверена, что мать прожила скучную жизнь. И если бы не вишневый прутик…
– Стас Осокин – первая серьезная любовь вашей мамы. Личность преступная, но наивная девушка об этом даже не догадывалась.