– Не придут и не найдут!.. Потому что – не будут: знать! Во-первых, где искать. А во-вторых, кого и… когда. Все будет – так чисто выполнено и исполнено, что Александр и носа не подточит. А уж и его стая!.. – Роза фыркнула и отмахнулась. – Есть у меня – кое-кто на примете: среди них. Кто, если не выжжет и не выбьет полностью нюх, то со-бьет его точно; и выиграет для нас, тем самым, время. Нужное время!.. Для завершения. Если, конечно, и опять же все, в том самом порядке: семья, быт и жизнь – дороги!.. – И осклабилась, прикусив нижнюю губу. – Но – нужно торопиться!.. Излишне внимание – притягивать не будем. И концентрировать его – в одном месте: тоже!.. Но и растягивать – уже: нет никакого смысла. Пахнуло же – жаренным!.. Спускайся – на парковку: и жди – ее. А я – на второй; и за… второй. С конца… Едем – раздельно. Встречаемся – у нас!..
– Зашли же тебе – темноглазые и… темноволосые!.. – Хохотнул такой же и встряхнул головой: отправляя назад свои короткие темные пряди. – Подглядите только!
– А тебе – будто и нет?.. – Усмехнулась темноволосая же и изогнула свою такую же правую бровь, поджав левую, только лишь и заметив его напускную хмурость: в попытке скрыть в глазах – грусть; и даже какую-то: «свою личную боль». – Или уже перехотел? А, точно, ты же – лишенный. «К истокам», так к истокам, ми-лый!..
– Ты!.. – Прошипел мужчина, но продолжить так и не успел: – Николай Серге!.. – Влетел в кабинет парень и тут же остановился, осматривая собравшихся в ректорском кабинете и за его же столом: по обе стороны от него и без самого же ректора за ним. Затем, оправив свои взлохмаченные от бега и резкой остановки мелированные каштановые волосы, шатен быстро оттянул вниз свой черный вязаный жилет с эмблемой университета, прикрывая пряжку того же цвета кожаного ремня на светло-фиолетовых джинсах, и, одернув так же вниз, но и по своим уже рукам рукава белой рубашки, сбил спесь с вставших колом от «незаконченной нетренировки» мышц ног, заодно еще и оправив фиолетовые шнурки высоких черных кроссовок внутрь них и к штанам, и только тогда продолжил, фоном еще восстановив дыхание и набрав в легкие вновь, но и тут же уже побольше же воздуха: ведь еще и напополам с замшелостью. – А ректор?..
– Вышел!.. – Гаркнул темноволосый, тут же и почти «без палева» сместившись чуть вправо и встав посередине небольшой щели между полом и столом, в которую могло просочиться все: начиная от частей одежды… и заканчивая самим «телом», заткнутым между тумб; и прикрытым лишь листом древесины – с его стороны. Почти что – в гробу, но и не совсем: не со всех сторон и до конца – закрытом и заткнутом, забитом.
– Эм… Ладушки!.. – Дернул плечами студент, будто бы и не придав значения тому, что отчетливо как слышал, так и слышит же все до сих пор – одно настоящее, человеческое сердце: слабенькое, но еще стучащее; и как раз – под этим самым столом. Как, в прочем, и тому, что узнал в женщине – мать своего друга и… подруги-сестры. А, вот, мужчину – разглядеть так и не смог. Собственно, как и вспомнить – его;